Еж смотрел на Катаянокка через маленькое окошко старинной камеры для арестантов. За невысокими строениями на другой стороне темного канала возвышалось красного кирпича здание Успенского собора. В полу было проделано отверстие, в которое спускалась веревочная лестница. Ее верхние концы были привязаны к толстым, прочно ввинченным в пол болтам. Лестница вела в неглубокое подвальное помещение, откуда продолжала спускаться в выкопанную в центре яму около двух метров в диаметре. Из ямы время от времени раздавался приглушенный стук лопаты.
В инструкции было четко сказано: от восточного угла площади Кауппатори, то есть от южного устья канала Катаянокка, ровно 130 метров на север и 30 метров на восток. Ему показали старинную карту Хельсинки с отмеченным нужным местом — оно находилось на мысу, от которого шел мост на мыс Катаянокка. Ни здание Гауптвахты, ни канал тогда еще не были построены.
Точно в указанном месте они теперь и копали, но пока не нашли ничего интересного. Глубина ямы составляла полтора метра. По словам Цельхаузена, клад должен находиться примерно в трех метрах под землей. Доктор умолчал о том, что именно они ищут, но Еж был обязан сообщать обо всем, что обнаружится в раскопе, включая любую мелочь. Посмотрев на карту, Еж предположил, что они ищут какие-то предметы XIX века. Им следовало копать очень осторожно, слой за слоем, чтобы не поднимать шума и не повредить находки.
Они начали с того, что электрическим лобзиком выпилили отверстие в дощатом полу и при помощи фомки вынули куски досок. Деревянные конструкции пола легко поддались инструментам, и комната наполнилась затхлым подвальным духом. По-видимому, подвал был на протяжении полутора сотен лет изолирован от внешнего мира. Спустившись, кладоискатели принялись копать песчаный грунт, освещая яму налобными фонариками: снимать землю следовало равномерно, так чтобы дно раскопа оставалось почти ровным.
У Ежа было несколько сим-карт для телефона, с которых он время от времени звонил Цельхаузену. На протяжении нескольких дней он отчитывался ему о находках — черепках старинной посуды и потемневших камнях от булыжной мостовой. Во время одного из сеансов связи доктор поинтересовался, не натыкались ли они на глубине около метра на сажу, и пояснил, что, если сажи не было, значит, они копают в нужном месте. Вся юго-восточная часть современного района Круунунхака была уничтожена страшным пожаром, бушевавшим в Хельсинки в 1808 году. Слой сажи мог находиться поверх булыжника, которым вымощен двор, но, если сажи не нашлось, можно сделать вывод, что в этом месте копали после 1808 года, что отвечало предположениям доктора. Когда в этом месте делали раскоп в предыдущий раз, вынутые булыжники, опаленные огнем и залегавшие ниже тогдашнего уровня мостовой, после завершения работы сложили обратно в раскоп, чтобы заполнить его, однако слой сажи никто, разумеется, на место не укладывал. По-видимому, они копали теперь в нужном месте, поскольку когда углубились на метр, то встретили булыжники, но не обнаружили следов копоти.
