— И только ради этого мы сюда притащились? — возмутился Даниэль.
Аско приложил палец к губам и строго посмотрел на коллегу:
— Ничего лучше мне в голову не пришло. Нам нужен очень яркий свет и место, скрытое от посторонних глаз. Скоро все увидишь.
Он осмотрелся вокруг и достал из сумки пластиковую папку. Встав на колени рядом с прожектором, Аско положил документ на стекло и знаком пригласил Даниэля располагаться рядом.
Бумага внутри прозрачной папки засветилась в ярком луче света. На ней проступила сетка из квадратиков и текст. В центре листа был изображен большой восьмиугольник, сверху и снизу от которого отходили вертикальные узкие прямоугольные рамки, в которых не было пометок. Они делили сетку на правую и левую стороны, зеркально отображавшие друг друга. Рассмотрев документ, Даниэль повернулся к Аско:
— Где ты это взял?
— Эта бумага несколько дней провалялась у меня в сумке. Осталась от отца. Хотел показать ее кому-нибудь, кто знает русский язык, потому что на другой стороне текст на русском. А потом заметил вот это.
— Но эти небольшие надписи сделаны на иврите и довольно своеобразным почерком. Это имена. Причем неслучайные. Если не ошибаюсь, здесь имя моего прадеда, — сказал Даниэль и удивленно показал на один из квадратиков.
Он стал читать документ внимательнее, его губы шевелились, повторяя прочитанные слова.
— Аско, это старый план хельсинкской синагоги. Восьмиугольником обозначена бима, с которой читается Тора. Вертикальный прямоугольник — центральный проход синагоги. И знаешь, какое имя написано наверху с правой стороны от бимы?
Аско огляделся вокруг, как будто для того, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.
— Исак Ашковиц, — тихо сказал Даниэль.
Ветер трепал листок в папке перед стеклом прожектора, и казалось, что вся стена собора колышется. Аско заметил, что ледяная вода со скалы течет прямо по его ботинкам, и ноги промокли. У него замерзла спина, все тело сотрясала дрожь.
— Пойдем отсюда.
Тува лежала в траве и пристально изучала одну из бесчисленных былинок, склонившихся к ее лицу.
В воздухе стоял запах рыбы и морской соли. Папа рассказывал, что эта поляна всего лишь сто лет назад была морским дном.
Девочка встала и направилась к краю лужайки, а оттуда по узкой тропинке к морю. Низкие кусты можжевельника на краю острова искривились под напором юго-западных ветров, которые дули тут почти каждый день. Казалось удивительным, что деревца еще способны стоять.
