Теперь я остался с дроном один на один. Тот монотонно гудел небольшими пропеллерами, пырился на меня камерой и, наверное, оценивал, стою ли я потраченного заряда. Отбившись от сородичей, дрон отключается от роевого ИИ и переходит на простую автономную программу. Соотносит свою ценность с ценностью мишени и либо атакует, либо ищет мишень получше. Я, видимо, вызывал у него сомнения.
— А если он все равно сдетонирует? — спросил я, стараясь шевелить только губами.
— Своей героической гибелью нанесешь противнику материальный урон в размере… Шашлык, почем сейчас такой «буряк» на рынке?
— Полтора тыща, капитан, без прошивка. Барахло!
— Вот, целых полторы тысячи.
— Ты не представляешь, как меня это утешит! — ответил я, стараясь выглядеть не очень напуганным. Хотя бы со спины.
Мне показалось, или тон гудения винтов изменился? Если у него батареи садятся, то он перестанет выбирать и самоубьется о первую попавшуюся мишень. Например, об меня. Что логично, но вовсе не радует.
— Он, кажется, выдыхается, — пожаловался я назад, не поворачивая головы.
— Ну, мы позаботимся о твоей дочке. Скинемся, кто сколько может. А может, и из штабных пособие выдавим.
— Нет, спасибо, конечно, но я бы лучше сам…
Дрон вздрогнул, моторы сказали «уау», он просел в воздухе на ладонь, но выровнялся. Теперь мы смотрели друг другу в глаза. Я и его картечный (или какой он там) заряд. Возможно, заряд кумулятивный и дрон ищет себе танк, но танк по этой тропе не пройдет, тут даже машина не пройдет, поэтому единственное транспортное средство у нас — ослик по имени Яшка, исполняющий обязанности мобильной платформы размещения станции ПВО. Бесполезной против единичного дрона станции. Черт меня понес с этой группой. Нет бы как все нормальные журналисты в штабе побухать и уехать с пресс-релизом в кармане. Сойду я ему за танк на здешнем безрыбье?
— Эй, — тихо сказал я, — я не танк. Слышь, ты, железяка? Я Антон Эшерский, военный журналист, у меня дочери шестнадцать, жена ушла… У меня даже пистолета нет. Был когда-то, да весь вышел…
— Эй, Антох, ты там что, интервью у него берешь? — спросил сзади капитан.
Хорошо ему шутить, его скала закрывает. А я смотрел в объектив своей смерти и нес испуганную чепуху.
— Не надо об меня убиваться, слышишь? У меня командировочные меньше, чем ты на барахолке стоишь…
Дрон начал мелко подрагивать, звук моторов запульсировал. Кажется, сейчас все закончится. Так или иначе.
— Антох, Шашлык говорит, у него микрофона нет, так что ты его не перевербуешь. Попробуй потихонечку отходить, что ли… Вдруг у него мозги зависли?
