Позади фронта [= Полевая жена] | страница 57

— Вот видишь, можно и не хныкать, — сказал Копылов.

Лицо мальчика просветлело, губы, надломленные выражением недавней боли и обиды, расправились в щедрой улыбке. Копылов поднял его с земли. Одна коленка была сильно расцарапана, и мальчишка, увидев кровь, опять скривился.

— Ну, ну. Есть о чем, — остановил его Федор, и ребенок снова улыбнулся через силу, хоть из глаз все равно выкатились две большие слезины.

— Идем ко мне, что-нибудь придумаем. — Копылов взял его на руки, и тот без страха прижался к нему теплой и влажной щекой.

Ранку обмыли одеколоном и перевязали бинтом — у Копылова случайно завалялся индивидуальный пакет. Мальчишка терпеливо перенес боль. Он уже давно перестал пугаться русских. Ему даже понравилось на квартире у офицера, он не прочь был поиграть на полу.

Он не отстал от Федора, когда тот вышел на улицу. Щекочущими мягкими пальцами ухватился за руку и сопровождал его до штаба, наверное, испытывая удовольствие от того, что шагает рядом со взрослым и что все могут видеть его перебинтованную ногу.

— Старший лейтенант! — звал Копылова бегущий по улице дежурный по части старшина Брызгалов. — Перебазировка!

Заряженный радостным нетерпением, он промчался дальше, упоенно оповещая всех встречных:

— Перебазировка!

Когда загружали на машину сейфы и ящики со штабными документами, среди всеобщей суматохи и беготни Копылов много раз замечал притихшего в стороне мальчонку — его большие расширенные глаза.

На новом месте долго не простояли. Кольцо армий плотно сжималось вокруг Берлина. Батальон опять раскидали на два аэродрома, и Копылов снова был назначен старшим комендатуры.

Только в самом конце апреля съехались в одно место, на этот раз — западнее окруженного Берлина. БАО разместился в казармах бывшего немецкого авиаучилища. Над аркой центральных ворот болтались сколки обитой прикладами фашистской свастики. Под штаб заняли двухэтажный корпус. При немцах здесь была канцелярия и финчасть: в стальных сейфах, вделанных в массивные стены, остались пачки денег. Подобрать ключи к сейфам не удалось — пришлось взломать. Полусотенные и сотенные бумажки раскидали по всему дому. Посыльный и дежурный по штабу смели их и сожгли.

Мельком встречая Катерину в столовой, Копылов исподтишка останавливал взгляд на ее располневшей фигуре. Ей приходилось ежедневно делать тяжелую работу, и она справлялась как ни в чем не бывало, хотя стоило ей попроситься, ее, как и других женщин в подобных случаях, отпустили бы в тыл…