Позади фронта [= Полевая жена] | страница 43

— Здесь что-то нацарапано на железке, — солдат показал на металлическую пластинку, привинченную шурупами к верхнему днищу.

Надпись была выгравирована готическим шрифтом. У Копылова был трофейный карманный словарик. Многих слов не было в этом словаре, но Федор все-таки перевел. Получилось вот что: «Вино поставлено в день свадьбы Иоганна Шпельман и Инны Плюш. Надавлено из лучших сортов винограда. Бочонок должен быть опорожнен в день десятилетия друзьями счастливых супругов».

Внизу были нацарапаны еще два слова: «Ad usum», но Копылов не знал как их перевести.

Сейчас эта надпись показалась ему смешной: до срока вино не достояло трех лет: свадьба, судя по дате в углу пластинки, состоялась в ноябре 1938 года.

Копылов сам проследил, как втаскивали бочонок на второй этаж. Ему пришла счастливая мысль, и он ждал только, когда солдаты уйдут вниз. На кухне нашел пустой графин и два бокала из толстого стекла, отлитые в форме мушкетерских сапог. Вода из крана вытекала слабой струей и была ржавая. Чтобы скорее управиться, обмыл посуду вином. Потом нацедил из бочки полный графин.

Обе руки у него были заняты, и Копылов легонько постучал в дверь носком. Шура открыла сразу, она еще не ложилась, только расстелила свою постель на кушетке. Она не удивилась, увидав Копылова.

«Ждала!» — подумал он обрадованно.

— Хозяева хоть и фашисты, а не дураки: припасли нам бочку выдержанного вина — семь лет. В жизни ничего подобного не пробовал, — сказал он, свободно и ловко проскальзывая в приоткрытую дверь мимо Шурочки. Поставил на пол графин и бокалы и раскланялся. Он был в ударе, и первый в его жизни светский поклон вышел удачным, будто он с детства был приучен к изысканным манерам — так по крайней мере показалось ему самому. Он словно видел себя сторонними, но заинтересованными глазами, и остался доволен. Правда, заподозрил себя в подражании и даже вспомнил кому именно подражал — двум американским офицерам, угодившим тогда Шурочке своим бескорыстным восхищением.

— Я тоже никогда не пробовала старых вин, — призналась Шурочка, не замечая в его поведении ничего особенного.

Копылов налил вина — мушкетерские сапоги стали лиловыми.

— Прелестно! — восхищалась Шурочка, поднося бокал к свету. — Сегодня я прониклась уважением к чмошникам, — сказала она, выглянув на него поверх стеклянных ботфорт. — Во-первых, среди них есть рыцари, во-вторых, они бывают вовсе не трусами, иногда.

Он, глядя на нее, медленно сквозь губы цедил вино. Теперь он лучше разобрал вкус: вино было кислым и терпким и пахло старым дубом. Федор почувствовал, как расслабляющая тяжесть скатилась в ноги, и удивился, что действие вина такое быстрое. Голова, правда, была совсем трезвой.