Позади фронта [= Полевая жена] | страница 38

— Всего две минуты, — заверил Копылов.

Молодая сестра благословила его восторженным взглядом; в ее глазах от умиления заблестели слезы. Ему даже неловко стало за обман.

Никитин, приподнявшись на одном локте, ждал медленно подходившего Копылова: пробраться между тесно наставленными койками было не так-то легко. Он, видимо, не мог узнать, кто пришел. У него были лихорадочно возбуждены глаза.

— Здравствуй, Никитин, — сказал Федор, подойдя к койке.

— А, это ты, — разочарованно произнес тот, опуская голову. Она глубоко вдавилась в подушку.

Никитин глядел на потолок и казалось вовсе не интересовался Федором.

— Сильно болит? — по-глупому спросил Копылов.

Никитин перевел на него взгляд. У него было такое выражение, будто он не слышит и хочет по движению губ разгадать, что говорит Копылов.

— Здорово болит? — повторил Копылов.

— А-а, — удивился Никитин вопросу. — Нет… Кажется, не болит. Ты зачем тут? — без интересу спросил он. — Сестра сказала: брат. Думаю, кто бы? Нет у меня братьев.

— Ну, ты того… выздоравливай. Да назад. Если чего надо, сообщи — все можно сделать: или сам приеду, или через кого нужно пошлю, — бормотал Копылов, сознавая, что говорит ерунду, что Никитину нет уже дела ни до него, ни до всего БАО. А он-то еще шел к нему, чтобы поделиться своими огорчениями, хотел рассказать, как признался Шурочке в любви, как она разыграла его и потом уехала на попутной машине.

Никитин подал руку и вяло пожал Копылову пальцы. Когда Федор оглянулся, бывший начальник отдела ГСМ смотрел в одну точку. На его лице была полная отрешенность, словно он вовсе и не замечал голых, давно не беленных стен с разводами сырости, а видел что-то другое, свое.

Подъезжая к штабу, Копылов издали разглядел на ступеньках крыльца женщину, закутанную в армейскую плащ-накидку, и подумал, что это Шурочка дожидается его. Сильно застучало сердце.

Женщина поднялась навстречу.

— Почему так долго? — услыхал Федор голос Катерины.

Он вылез на подножку и вытянул из кузова Шурочкин полушубок.

Несколько раз хлопнул им о борт, вытрясая из меха набившийся гравий.

— Ты зачем здесь? Спала бы в тепле. Охота сидеть на ветру!

Он спрыгнул на землю и мимо Катерины вбежал на крыльцо. Дежурный по штабу поднялся навстречу. Федор бросил полушубок в угол.

— Завтра передашь в санчасть Синькову или Чабанец, — сказал он.

Катерина едва поспевала за ним. До их квартиры было недалеко.

— С Тосей запозднились, картошку чистили. Рассказывают, от нас в двадцати километрах полуторка подорвалась. Свернули на проселок, а там — мины. Никто не знает, чья машина. Я бы все равно не заснула, — объясняла Катерина, с трудом выговаривая слова против ветра.