Позади фронта [= Полевая жена] | страница 22

Начальник КЭЧ подавал в темноте свой осипший голос то там, то тут, указывая, где кому располагаться на ночь: какие дома занять ротам, какие оставлены под общежития для пилотов и техников, в каких будут отделы, где квартиры комбата, начальника штаба, замполита… Офицеры помладше измышляли ночлег сами.

Копылов решил спать в кабине. Было, правда, свежо, но терпеть можно. От усталости и сосущей пустоты в желудке сон долго не приходил.

Катерина вскоре разыскала его.

— Идем. Ты же голодный. Мы с Тосей заняли пристройку — отдельный вход, две комнаты.

Он послушно побрел за нею. Больше всего ему хотелось есть, а Катерина, уж верно, чего-нибудь припасла для него.

Ни он, ни она не вспоминали вчерашнее.

Новый год застал их БАО в небольшом местечке километрах в сорока под Варшавой.

В третьем часу ночи расходились с гулянки. Незадолго перед этим выпал снег. Днем он сильно подтаял и теперь, застывший, громко хрустел под ногами. Невдалеке за окраиной кто-то лупил в небо из сигнальной ракетницы в честь Нового года — красные и зеленые огневые шары вспыхивали и гасли, тихо клонясь к земле.

После душной избы, где в прокуренном воздухе провели много часов, Копылов разомлел. Катерина держала его под руку, но с другой стороны на его плече виснул Никитин, и их всех троих изрядно мотало посередине улицы.

Песня не получалась: Никитин и Копылов не умели петь, а Катерина не помогала им.

— Не нагорланились еще? Охрипли ведь.

— Одержим победу — к тебе я приеду, — исступленно твердил Никитин, но слабый его голос не в состоянии был одолеть ночное пространство, которое куполом замыкалось вокруг далекого от родины села.

Вначале отвели Никитина — один он не добрался бы к себе. Жил начальник ГСМ одиноко, в пустующем по ночам доме, где размещался отдел технического снабжения. Часовой в валенках и дохе топтался под окнами. Он беспрепятственно пропустил всех троих. Никитин занимал отдельную комнату: четыре угла, одно окошко, стол, скамья, ящик с документами и топчан.

Старший лейтенант ничком рухнул в постель, едва добрался до кровати. Копылов начал стягивать с него сапоги.

Внезапно Никитин оттолкнул его и сел. Почти осмысленными глазами огляделся, припоминая, где он. Как многие в войну, он приучился трезветь в любой момент, хотя бы ненадолго, чтобы только выполнить приказ, если была срочная необходимость — в подсознании всегда дежурили на страже силы, готовые взять власть над человеком по первому сигналу тревоги. Сейчас это случилось по ложному внутреннему толчку. Он это быстро понял, но некоторое время еще сберегал ясность рассудка.