Джек поедет. Это хорошо. Она смотрела, как он ворочается, устраиваясь поудобнее в своем углу машины. А что, если ответы ждут ее как раз подо льдом, а она вместо этого будет бессмысленно носиться по миру в своем донкихотском порыве?
Она почувствовала прикосновение к своей руке. Джек смотрел на нее, открыв один усталый глаз.
— Пожалейте себя. У вас уже дым из ушей идет.
– …Но нескончаем женский труд, — ответила Миа известной поговоркой.
— Если вы сейчас перегорите, то большой пользы от вас не будет, – Джек посмотрел на нее проницательным взглядом. — Зная вас, думаю, что вы всё наш разговор с президентом прокручиваете в голове и пытаетесь сообразить, удалось ли нам убедить их оставить в покое ядерный арсенал и дать нам возможность лучше понять, с чем мы имеем дело.
— Не думаю, что президент так глуп, чтобы запустить ракеты, – Миа не стала переводить разговор в шутку, — и разнести радиационное заражение по всей Солнечной системе. Он производит впечатление думающего и умного человека.
— Таких-то и следует опасаться, – насмешливо сказал Джек.
— Скорее его советники тянутся к пусковой кнопке.
– Большинство, – подтвердил Джек. — Хотя мне трудно их осуждать: мы же знаем, чем предыдущий визит закончился. Может, они летят, чтобы закончить начатое тогда.
– Или исправить ошибку.
— Ну да, — согласился Джек. — Человечество наделало дел. Если посмотреть на все те дрова, которые мы наломали за время нашего существования, то можно не захотеть терпеть нас дальше.
-- Я не это имела в виду, – Миа была не расположена шутить. – Они могут хотеть исправить наш генетический порок.
– Какой? – удивился Джек. – Ген воина?
Миа кивнула.
– Они не произвели на меня впечатления серьезных умельцев. Сперва снесли семьдесят пять процентов жизни на Земле, чтобы потом населить ее по своему образу и подобию. И почему такая задержка? Серьезный случай галактической прокрастинации.
– А если вы правы, – Миа улыбнулась, но слова ее были мрачны, – то нам осталось две недели, и сделать ничего нельзя.
– Вы же слышали, что президент намерен перевести правительство и ряд людей в бункеры. Род человеческий упорен: если сильно повезет – кто-то да выживет и продолжит существование.
– Я не об этом. Ну, не вполне. С кем вы бы хотели разделить последние дни: друзья, семья?
– У меня нет семьи. Теперь нет.
– Родители умерли?
Джек подумал немного и кивнул.
– Единственные два человека, которые меня интересуют: один – здесь, другой – на базе Эндрюс.
