Наверное, мне стоило бы попробовать их отодрать от шеи, но я этого делать не стал. А чего ради? Отсюда выйдет только один, если до того и имелись какие-то сомнения, то теперь они развеялись. Такие, как эта пакость, выросшая на чужих смертях и боли позиций не сдают, так что предложение мое никакого смысла, не имело. Не исключено, кстати, что не только по жизни, но и чисто технически. Может, она к этому кулону как-то привязана.
Ну, а раз так, то станем подобное лечить подобным, проверим, у кого хватка крепче и воля к жизни сильнее.
Проще говоря, я сделал то же, что и она. Я вцепился ей в глотку что есть силы, при этом максимально напряг свои мышцы шеи.
Самым неприятным в этом противостоянии оказалось не то, что дышать стало сложно, а то, что пришлось созерцать, как меняются черты той, которая хотела меня убить.
Её лицо в какой-то момент начало дергаться так, будто его кто-то очень сильный начал мять, словно кусок пластилина. Съехал на сторону точеный носик, глаза поменяли форму, губы сначала превратились в две линии, а после верхняя вовсе исчезла.
- Отххххтттиии — сипело существо, но при этом само руки от моего горла не отпускало, да еще все крепче обвивало меня ногами — Ттыыы! Отхх…
Я ничего не отвечал, и только давил все сильнее, так, как только мог, понимая, что любая слабость приведет к тому, что там, Москве, кто-то через день-другой найдет в квартире мое бездыханное тело. А душа… Как бы ей не застрять навеки здесь, в компании с вот этой дрянью, от которой посмертного покоя ждать не стоит.
Воздуха не хватало, перед глазами поплыли разноцветные пятна, но я все же добился своего. Сдалась лже-королева, отпустила мою шею, и попробовала вырваться из капкана, в который попала. Задергалась, вцепилась в мои руки, пытаясь от них освободиться, только напрасно все.
К тому моменту человеческого в ней осталось немного. Тело сохраняло некую похожесть с нашим строением, а вот лицо… Его просто не было как такового. Пустое место белого цвета — вот и все. Нынешний облик обитательницы кулона более всего мне напоминал чучело Масленицы, которое незадолго до праздника заказывала мама. Обитателями нашего поселка этот праздник был любим, потому отмечался в обязательном порядке и при любой погоде. Я и сам никогда не пропускал его, даже когда вырос. До какого-то момента не пропускал, а потом просто перестал на него ходить, хоть мама каждый год звонила и звала меня на нашу поселковую горку, где все происходило. И Юлька тоже звонила. Но я не приезжал. Штука в том, что с той самой горки по традиции под конец мероприятия колесо горящее скатывали, и делал это мой отец, как правило, на пару с дядей Сережей Певцовым.
