Говоря проще, в обществе сложился стереотип: раз тёмный, значит садист и психопат, мечтающий о реках крови и горах костей. Крайне несимпатичные личности, любить таких не за что, а вот причин для ненависти более чем достаточно.
Поэтому все опыты с нехорошими делами я проводил даже не в подземелье под факторией, а в таких местах, где никто из непосвящённых не мог на меня наткнуться. Те же затянутые живым туманом равнины, через которые я сумел однажды пройти от края до края — прекрасное место, чтобы осваивать тайную науку. К тому же в процессе её освоения можно массово изничтожать местных не вполне живых обитателей. И то, что они тоже относятся к созданиям Смерти, моих умертвий нисколечко не напрягает.
Слуги некроманта подчиняются хозяину беспрекословно. Забота о себе подобных для них и вовсе пустой звук.
Вне приказов у тварей нет собственных мыслей и желаний. Разве что самый первый мой опыт на этом поприще можно назвать исключением.
Но с историей Кра вопрос мутный, да и у меня его умертвия давно уже нет.
К созданию своего второго по счёту, нормального и по-настоящему сильного костяного помощника я отнёсся со всей возможной ответственностью. Мешок ценных останков до конца осени пылился без дела.
Всё это время я был сильно занят. И дело не в том, что мне пришлось массово изничтожать панцирников в сезон их массовой миграции. Нет, как раз массовости в тот период по официальным отчётам не случилось. Мы с Эшем решили, что нет смысла демонстрировать потенциальную успешность фактории в столь непростой исторический момент. И потому ураганная добыча дорогих специй была перенесена на следующий год.
Я, экспериментируя, провёл десятки опытов с мелкими, ничем не примечательными умертвиями, выясняя, как это работает. Налаживал контакты с Имбом — источником ценнейшей информации по всевозможным тёмным делам. Источник, к сожалению, донельзя мутный, неспособный сказать два слова так, чтобы хотя бы одно из них оказалось полностью понятным.
Книги, которые он мне давал для общего развития по интересующей теме, смотрелись ещё хуже. Складывалось впечатление, что их авторы ночами не спали, придумывая всё новые и новые способы довести свои тексты до абсурда. Вряд ли кроме них кто-то что-то способен из такого бреда уяснить. Даже на Земле, пытаясь читать творения тех унылых писателей, которые провозглашали себя неповторимыми гениями от литературы, при этом сетуя на тотальную тупость читательских масс, неспособных воспринимать высокое творчество, я хоть что-то мог почерпнуть. Хотя бы на уровне правил выделения деепричастных оборотов запятыми, но мог.
