Случается, лечу мелкие болячки аборигенов, не выдавая свою истинную целительскую силу. Благо, сейчас в фактории есть настоящий лекарь, способный помогать в тяжёлых случаях. Иногда принимаю участие в общих работах, на которые сгоняют лучших спецов, и в которых я имею свой интерес. В общем, без дела не сижу.
Некоторые меня недолюбливают. Кому-то покоя не дают чужие успехи в столь несерьёзном возрасте. Завидуют. Кто-то помнит историю задушенного мальчишки и почему-то продолжает связывать её со мной. Да, все прекрасно знают, что моей вины там нет, что бедолага попал в жернова глобального заговора против Пятиугольника. Но люди в массе глупы, а потому не склонны к перемене точки зрения. Вот и укоренилось в среде тех, кто обделены интеллектом, мнение, что я как-то в этом замешан.
Итого, немало обывателей считают меня в целом полезным, но не самым симпатичным подростком. Чересчур много себе позволяю; к начальству вхож; вызывающе-самостоятелен; мутноватая история появления в фактории; ещё более мутная история с исчезновением из посёлка, а затем триумфальным возвращением. И крови на моих руках хватает. Пусть убивал я исключительно врагов, но всё равно осадочек остался.
Плюс какие-то непонятые шашни с Императором боли. Как ни скрывай, что я вхож на территорию диких, тайной это остаться не могло. Это на юге уверены, что тут нелегалы с «официалами» сосуществуют, как волки с собаками. На самом деле им изначально приходилось как-то уживаться, мириться друг с другом, разделять сферы интересов. А это подразумевало связи на разных уровнях с обменом информацией.
Лесовик, повстречав на узкой тропке вольного сборщика специй, мог стрелу выпустить, мог посмотреть недобро, а мог и парой слов перекинуться, после чего мирно разойтись. Ну а при следующей встрече, глядишь, общие интересы найдутся.
В общем, мои посещения поселения Имба недолго оставались тайной, а такое не одобряется.
Нелегалы сами по себе, мы сами по себе. Да, связи есть, но они не афишируются, проходят на уровне чего-то постыдного.
Если я при таком ко мне отношении начну выгуливать вокруг Камня своих умертвий, реакция жителей окажется весьма бурной. Негативно бурной, разумеется. Тёмные дела — это запретные дела. И даже то, что здесь, на Крайнем Севере, к некоторым вещам относятся проще, не снижает градуса негатива в адрес носителей магии Смерти.
Очень уж она нехорошая по своей природе. Никому не понравится, что его останки могут пустить на умертвие. А если учесть, что качество слуг некромант способен повышать, убивая «заготовки» долго и мучительно, это всё ухудшает. Плюс тёмные маги нередко увлекаются своим промыслом до такой степени, что начинают терять человеческий облик. Вначале это проявляется лишь психологически, и почти всегда выглядит очень нехорошо.
