А уж опыт такой, что даже шкипер иногда обращается к старику уважительно. То есть почти не матерится.
Кюстаро любит выпить и поболтать, причём ко мне он относится снисходительно-покровительственно: голос не повышает, не ругает, на вопросы отвечает подробно, терпеливо смиряясь с моей вопиющей неосведомлённостью в морских делах. Вот это сейчас от него и требуется.
Закрепляя очередной щит, я спросил:
— Что за корабли? Пираты?
Старику только это и требовалось, сразу полилась информация:
— Малец, это море, а в море граница между честным торговцем и пиратом тоньше, чем выщипанная бровь дешёвой проститутки. Иной раз и не видать её, грань эту.
— А почему мы от них не уходим?
— Так куда уходить, если вот она, земля? У Шофа в голове не только гнилые водоросли, море он знает. Мы если и промазали мимо Хлонассиса, то самую малость. Нам в Хлонассис надо, вот и тащимся к бухте. И если это блокадники, нам по любому с ними придётся поиграть в догонялки. Так зачем с этим тянуть?
— Блокадники? — не понял я.
— Малец, да ты откуда такой красивый и глупый свалился? Из какого гнезда? А, ну да, тебе же не рассказал никто, а сам ты наши дела не знаешь. Эх, зелёный совсем, я в твои годы тоже думал, что боцмана козлом за то называют, что от козы родился. Совсем дурачок был. Блокадники, это ребята, которые блокируют Хлонассис с моря. А может и не блокируют, может просто под шумок деньжат решили срубить. Сами работают, ни степь, ни город им не платят.
— В смысле не платит? — снова не понял я. — О чём вообще речь?
— Малец, давай уже, напрягайся, сам думать начинать. Я свои мозги почти все пропил, тех, что остались, на нас двоих никак не хватит. Думаешь, почему там цена на зерно такая высокая? Это ведь зерно, а не алмазы чистые. И зерно, я тебе прямо скажу, паршивое: тощая рожь. Но там его возьмут по цене самого лучшего цветного риса, выращенного до стадии специй. А всё потому, что жрать всем охота, а с суши подвоз им ещё в прошлом году перерезали. Потому и выгодно к ним вот так прорываться, напрямик, через открытое море. Нет такой силы, чтобы поперёк всё море перекрыть.
— Кто их блокирует? — неприятно удивился я, впервые услышав, что Хлонассис, к которому так неистово стремлюсь, столь проблемный город.
Кюстаро, взявшись за следующий щит, поднатужился, приподнял, и сумел при этом пожать плечами:
— Малец, моё дело море, я делами сухопутных вонючек не интересуюсь. А южан ещё и не люблю. У них там такая страна убогая, что они и сами давно в делишках своих путаются. Если они в себе разобраться не могут, каково нам их понимать? Вот и не понимаем.
