На расстоянии локтя от моего лица шевелила крыльями очень крупная бабочка. От настоящего насекомого ее существенно отличало миниатюрное сморщенное человеческое личико с аномально тонкими чертами.
Бабочка напряженно рассматривала меня умными глазами. Казалось, они проникают под кожу, вбуравливаются в кости черепа и щекочут внутри мозга, перебирая сплетения аксонных нитей. Кто знает, может, так и было на самом деле.
– Тебе понравились мои сны? – прошелестела бабочка.
Мне захотелось растоптать это существо с голосом ангельского колокольчика, но оно, словно уловив мои эмоции, сбросило крылышки и, обернувшись кольчатой гусеницей, усеянной блестящими бусинками на серых стерженьках-струнах, поползло прочь, то выгибая спину, то распрямляясь.
– Бог иллюзий обиделся на тебя, смертный, – сказала она, обернувшись. Крылья таяли в воздухе. Наглость загадочной твари раздражала меня все больше и больше. Я наконец поднялся, привел себя в порядок и, не решившись преследовать стремительно регрессирующую в размерах бабочку, с легким сердцем отправился к друзьям, раздвинув руками кусты.
Лучше бы я туда не совался. Между деревьями меня поджидало кошмарное чудовище, воссоздать которое, на мой взгляд, не в силах было даже творцам фильмов ужасов. Вне себя от страха, я ринулся назад, поскакал по полю, преследуемый стонами гибнущих под ногами тюльпанов. Как я понял, животина должна была быть Ламией, одной из самых отталкивающих тварей в греческой мифологии. Ламия топотала по пятам, ощерив пасть, оснащенную акульими челюстями. Я почти летел, не разбирая дороги и покрывая за секунду невероятные расстояния. Недовольное ворчание прекратилось, и топот затих, но я по инерции бежал еще некоторое время, постепенно сбавляя темп. Однако перевести дух мне так и не удалось.
Я выскочил на полянку и едва не налетел на двух демонических существ, в предельно непристойной позе занимавшихся «любовью» прямо на траве. Они ненадолго отвлеклись от своего занятия, чтобы рассмотреть непрошеного гостя, который им помешал. Демон-самец обладал исполинскими перепончатыми крыльями, от которых веяло арктическим холодом. Взгляд его, казалось, без труда мог исторгнуть душу из любого живого существа. Демоница удостоила меня вниманием двух голов: с короткими рыжими и длинными черными волосами. Третья голова предпочитала не прерывать своего богомерзкого похотливого действа. Демон угрожающе встопорщил крылья, а рыжая голова нагло заржала, запрокинув подбородок и вибрируя в воздухе раздвоенным языком.
