– Нам сюда.
– Этого на карте нет, – недовольно промямлил Юдин. Утрата лидерства его явно задела.
Мы остановились там, где у основания храма, или чем бы там ни было это сооружение, топорщились рваные края глубоких ран, проделанных мощными источниками, чьи потоки с шумом скрывались в недрах. Из одного клубами валили густые вонючие испарения, из другого доносились какие-то стоны, бульканье, аханье. Средний грот, самый широкий, хранил молчание и оттого казался даже более жутким, чем соседние.
«Это он», – донесся до меня, словно издалека, сигнал амулета. Надо полагать, он служил руководством к действию.
Я медленно прошелся по холодному и шершавому фундаменту строения, легко касаясь пальцами изъеденных ветром и временем столпов, вросших вершинами в небо. Вспомнились картинки из первого школьного учебника древней истории. Греция, Рим, Акрополь, Колизей. Всколыхнулось внутри что-то, похожее на грусть. Из всего многообразия архитектурных форм колонны привлекали меня больше всего, вызывая стойкие ассоциации с вечностью, временем и хрупкостью всего, за что мы цепляемся, лелеем, к чему привязываемся. Возможно, зодчий этого памятника обладал сходным мироощущением и оставил эти колонны как каменный символ тленности сущего, напоминающий тем, кто здесь оказался, о неизменном и неумолимом финале. Чтобы предстоящая дорога в преисподнюю не казалась им столь зловещей, как раньше.
Страх понемногу прошел, колебания тоже. Я застыл на краю раздающегося вширь и вглубь разлома, вглядываясь в зияющую тьму его разверстого зева. Никакого намека на то, что может ждать внутри.
– Мы должны туда спуститься? – спросила Таня, бесшумно подкравшись сзади и положив подбородок мне на плечо.
– Должны.
– И что это значит? – насторожился Саня.
Я постоял еще немного, собираясь с духом. Потом оглянулся, оскалил зубы в подобии ухмылки, призванной подбодрить друзей и скрыть мое собственное замешательство. И понял, что назад пути уже нет.
– Сошествие в ад сынов человеческих.
Сказав так, я шагнул вперед, на первую ступень, вырубленную в основании тоннеля, потому что шестым чувством уловил, что ярые колоски солнечных лучей уже тянутся из-за горизонта, исполняя танец смертного приговора нашей троице. И в следующий миг почувствовал на своем затылке живое дыхание спутников.
