Это были барабаны. В диапазон доступный уху они врывались один за другим, пока их число не достигло нескольких десятков.
– Это вам не жрецы, – растягивая слова, проговорил Юдин. – Это карательный отряд воинов, которые всю свою долгую жизнь посвятили искусству убивать. Так что можете начинать молиться. Скажите друг другу все, что не успели.
Черт! В сердцах я треснул кулаком по алтарю, так как просто не знал, чем еще выразить свою досаду. И тут началось такое.
Сначала я прилип к нему, как к магниту. Но это чепуха по сравнению с тем, что стало происходить мигом позже. Пока я безуспешно пытался оторваться, из глубин самоцвета в небо ударил луч света, ослепительный, словно огромная сварочная искра. Больно не было, но и приятно тоже. Мне было не до удивления, и я, обеспокоенный своим странным пленением, жмурясь, отдирал от алтаря руку. При этом имел неосторожность попробовать оттолкнуться второй рукой и тоже прилип. Тут лучи стали зажигаться один за другим, превратив ту сторону алтаря, подле которой корячился я, в подобие светящегося дикобраза.
– Сработало! – завопил Юдин. – Сердце бога открывается!
– Да помогите же! – возмутился я.
Танюша бросилась меня отдирать.
– Стоп! – перехватил ее Саня. – Корешки жрал?
– Какие корешки?
– Ритуальные, которые тебе твой всемогущий препод дал!
– Нет!
– Где они?
– В кармане! Тьфу, за пазухой!
– Не подходи к нему! – предупредил Саня девушку и нагло полез шарить мне под одежду. Таня послушалась, глядя на происходящее выпученными глазами.
– Не щекоти! Не раздевай! – брыкался я.
Саня с трудом извлек злополучный мешочек и запустил его как можно дальше. Потом поскреб затылок и, не реагируя на мои вопли, стал перекидывать мои ноги наверх. Я сопротивлялся, но он был неумолим.
– Ну, хоть сейчас не кочевряжься! – попросил он. – Повиси так.
Я смирился и повис вниз головой, кривясь от боли в неестественно вывернутых руках. Саня приступил к выполнению следующей части только ему известного плана. Для этого ему потребовалась Татьяна.
– Ай, пусти! Что ты хочешь?
Юдин, несмотря на ее трепыхания, подхватил Таню на руки и буквально закинул на алтарь.
– Мама! – заголосила Таня, когда после контакта с самоцветом ее насквозь стали прошивать голубые вьющиеся молнии. Я готов был оставить кожу ладоней на поверхности алтаря, только чтобы добраться до любимой и помочь ей. Оказалось, что в этом неведомые силы мне не препятствуют. Я, с усилием скользя руками, взобрался наверх. Камень стал прогибаться, податливо принимая форму моего тела. Таня тоже стала погружаться в противную массу алтаря, которая ходила под ней, словно надувной матрац с огромным раскаленным вольфрамовым сердечником посредине.
