– А знаешь, ты совершенно не умеешь обращаться с женщинами, – сказала она. – Вот возьми Сашку, например. Он особенно не церемонится. Но знает, как сделать приятно. Назовет как-нибудь ласково. Солнышко там, кися, золотце.
– Думаешь, он это искренне? Ну, я не знаю, конечно. Но что я могу поделать, если ты для меня не кися и не рыба, а Танечка, любимая, которую просто не с чем сравнить?
– Правда?
– Конечно.
Мы лежали на Таниной накидке под едва шевелящимися от ветерка ветвями ивы, слегка замерзшие, уставшие, но бесконечно счастливые. Она распласталась у меня на груди, я перебирал пальцами ее волосы.
– А ты правда убил того каннибала?
– Угу. Хотя нет, не убил, а только ошпарил. Но это у него отбило охоту похищать девушек.
– Слушай, странно, ты здесь такие вещи вытворяешь, прямо как супермен. А дома все из себя тихоню строишь.
– А ты – холодную циничную… ну ладно, опустим.
Таня почему-то избегала называть вещи по-здешнему. Земля была для нее – «дома», а Навь – «здесь». Хотя мне так даже больше нравилось.
Я пошарил под единственной уцелевшей повязкой на своем многострадальном теле. Борозды над виском снова стали кровоточить. Из-под ткани я извлек вещь, о которой, в общем-то, успел забыть.
– Держи. Это тебе от меня подарок.
Я надел ей на палец перстень, позаимствованный в саркофаге Индры, и получил взамен порцию благодарностей.
Естественно, я счел лучшим не распространяться, как он оказался в моем распоряжении.
– Сереж, а ты все это делал сегодня ради меня?
– А то ради кого же? Хотя и для себя тоже. Но о тебе я всегда помнил.
– Даже когда тебя свиноголовая девушка искушала?
Мне захотелось просочиться в почву. Нашел, козел, кому этот эпизод рассказывать! Никакого секрета нельзя доверить, друг называется.
– Она с нормальной головой была. Это ее хозяин был похож на Пятачка. Но ничего из их затеи не вышло. Те барышни тебе не конкурентки. Ты гораздо лучше. И как ты только могла подумать, что я на них повелся?
Энигма ехидно усмехнулась. Не поверила. Где там мой амулет? Я взял его в руку и едва не отбросил снова – такой он был горячий.
«Фу! – сказал он. – С твоей стороны крайне неосмотрительно было со мной так поступать. Мало ли что могло случиться, а меня рядом нет, подсказать, оберечь некому. В общем, считай, что я обиделся».
«На обиженных воду возят. – Я отложил его в сторону, чтобы не умничал. – Заклятие на мою голову.».
– А чем я тебе больше всего нравлюсь? – спросила Татьяна.
Неуемное женское желание нравиться! Даже если жить осталось с гулькин нос. Впрочем, возможно, эта перспектива женщин радует даже больше, чем гарантированная старость со всеми присущими ей изменениями в облике.
