Гром уже давно стих, небо большей частью прояснилось. Воздух был напоен свежестью, от воды исходило тепло. Луна, женское божество, покровительница магов и ночных сновидений, взирала свысока на долину, отражаясь в ртутном зеркале реки перистой рябью золота.
Моя любимая стояла на берегу, сбросив одежду. Медленно и грациозно она вошла в воду, расправила плечи и запрокинула голову с копной светлых волос. Потом закружилась, изгибая туловище в чудесном танце, который предназначался только для меня. Речная нимфа, упоенная своей красотой и первозданной свободой. Праздничный цветок юной жизни, распустившийся в ночи и озаряющий своим священным великолепием все вокруг. В глубине моего естества возникла и стала нарастать райская музыка, наполнившая мир неизъяснимой радостью и безграничным неизреченным желанием.
Нимфа поманила меня пальцем. Одежда соскользнула с моих плеч. Зов жег изнутри, словно ее жест зацепил во мне какие-то струны. Он разливался по жилам, сладкой ломотой истязая оттаявшие и налившиеся силой мускулы.
Мы обнялись; лаская друг друга, забрели поглубже. Таня, заливаясь своим звонким смехом, обрызгала меня. Я погнался за ней, поймал, снова упустил. Потом мы плескались, дурачились, веселились как дети, словно и не висел над нами дамоклов меч неминуемого рассвета, словно и не маячил где-то в небесах остов корабля чужой непонятной цивилизации, будто и не стонал у огня раненый, а друг не кусал над ним губы, томясь своими тяжкими думами. Я испытывал дивное, почти забытое ощущение легкости, как когда-то давно, стоя под горным водопадом. Казалось, как и тогда, что нет в мире и никогда не было ни зла, ни боли, ни разочарований. Я проваливался куда-то в сферы животного бессознательного, в ощущения Адама до грехопадения. Я был счастлив.
– Хочешь меня? – обольстительно заговорщически прищурилась Татьяна.
– Безумно! – прошептал я.
Она прыснула, склонив голову набок, приглашая меня следовать за ней. Губы приоткрыты, грудь вздымается часто и возбужденно. Пальцы оказались в моей ладони, жадные, властные, чуткие. Ощущение чувственного опьянения поглотило меня. Амулет полетел на берег. Ленивая река, луна, звезды, облака, склонившиеся над водой ивы и сама ночь отдали нам взаймы всю свою нежность, но ее все было мало. А потом стало так хорошо, как бывает только в такую ночь и только между двумя огненными сердцами. За седьмые небеса, выше и выше, туда, где уже нет ни одиночества, ни разделенности.
