Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века | страница 16
По своему поэтическому замыслу романсы композиторов-классиков разнообразны. Одни из них напоминают лирическое излияние, лирическую исповедь («Мне грустно потому, что я тебя люблю» Даргомыжского на слова Лермонтова). В других запечатлено сосредоточенное раздумье, размышление («Редеет облаков летучая гряда» Римского-Корсакова на слова Пушкина), скорбные драматические переживания («Для берегов отчизны дальной» Бородина на слова Пушкина), воспоминания о прошлом или же спокойное любование природой («Здесь хорошо», «Островок» Рахманинова). Реже встречаются сказочные повествования («Спящая княжна» Бородина, его же «Морская царевна»).
С течением времени жанр романса все более отличается от песни, которой он обязан своим происхождением. Это сказывается и в заметном усложнении мелодического склада, и в постепенном отходе от простой песенной формы (куплетно-строфической). Создавая более углубленные и сложные по содержанию романсы, композиторы нередко применяют контрастные сопоставления образов. самостоятельных картин и эпизодов («Ночной зефир» Глинки) или же стремятся к напряженному «сквозному» развитию.
Флейтист. Старинная гравюра.
В прекрасном романсе Глинки «Я помню чудное мгновенье» на слова Пушкина вслед за лирически светлой и нежной мелодией, рисующей основной поэтический образ стихотворения, следует средняя часть драматического характера (со слов: «Шли годы. Бурь порыв мятежный рассеял прежние мечты...»). А далее, в соответствии со смыслом пушкинских стихов («Душе настало пробужденье, и вот опять явилась ты...»), возвращается первоначальный музыкальный образ, или, как говорят музыканты, наступает реприза — повторение основной темы. Возвращение ведущего образа симметрично замыкает, закругляет всю композицию, придавая ей необходимую законченность.
Трехчастная форма, в которой написан романс Глинки «Я помню чудное мгновенье»,— одна из распространенных. Ее можно встретить в очень многих романсах и небольших инструментальных пьесах («Экспромт» Шуберта, «Баркарола», «Осенняя песня» Чайковского). Но романс, как и песня, порой может иметь и более сложное строение. Очень часто это свободно построенная диалогическая сценка («Мельник» Даргомыжского) или драматический монолог («И скучно и грустно» Даргомыжского).
Вместе с усложнением формы заметно изменяется и мелодическое изложение романса. Большинство романсов XIX века развертывается на глубоко выразительных интонациях, словно рожденных в процессе живой декламации стиха. Это легко услышать в таких замечательных напевно-декламационных романсах и камерных песнях, как «Двойник» Шуберта, «Я не сержусь» Шумана, «Для берегов отчизны дальной» Бородина, «И скучно, и грустно» Даргомыжского.
