– Ты моя муза, – с чувством произнес Петр Гордеевич и поцеловал руку жене. – Это мыло я посвящу тебе.
– И такое мыло было создано, – подхватила слова актеров Оля, – именно оно надолго стало визитной карточкой мануфактуры Чигирева. Длительные поиски в старых библиотечных архивах помогли нам найти фотографию коробочки, в которую это мыло упаковывалось. Называлось оно «Тайна любви». В те времена, так же как и в наше, производители стремились привлечь покупателей с помощью заманчивых названий, необычных флаконов, ярких красивых упаковок. Петр Гордеевич шел в ногу со временем. После окончания экскурсии вы сможете приобрести «Тайну любви» в нашем магазине в такой же коробочке, в какой мыло продавалось больше века назад. Обратите внимание на портрет на стене – это увеличенная копия с оригинала. На нем изображена Любовь Николаевна Чигирева. Как вы можете заметить – она была очень красивой женщиной. А вот фотографии Петра Гордеевича, к сожалению, не сохранилось. Тем не менее создание сиреневого мыла в наших краях – это удивительная история. Ведь ради производства именно этого аромата было посажено огромное количество кустов сирени. Сейчас настоящие сиреневые плантации существуют, пожалуй, только на юге Франции – в Грассе. Конечно, в Воздвиженске подобного масштаба не было, но все же для торгового купеческого города подобные посадки стали делом невиданным. Так что Чигиревы были большими оригиналами для своего времени. Хотя и не единственными. Примерно в тот же самый период уже не раз упоминаемый нами Генрих Брокар выпустил свои знаменитые духи «Персидская сирень», посвященные собственной жене. В 1889 году на выставке в Париже эти духи получили Большую золотую медаль, а их выпуск продолжается до сих пор, потому что сейчас фабрика Брокара носит всем известное название «Новая Заря».
После этого рассказа присутствующих пригласили на мастер-класс в помещение с длинными столами в два ряда. Каждому полагался маленький кусочек мыла, которое предстояло красиво упаковать в цветную бумагу, перевязать атласной лентой и прикрепить к упаковке картонного амурчика с посланием. Одинцов очень плохо представлял себя за столь творческим занятием, поэтому вышел из комнаты и сразу оказался в саду, том самом, что виднелся из окна. В саду были расставлены столики и стулья, перед ними находилась импровизированная сцена, в углу под навесом стояло старинное пианино. Здесь явно что-то затевалось. Половина столиков оказалась занята, как понял Одинцов, предыдущей группой. В ожидании программы гости пили чай со сладостями, они продавались тут же – в беседке.
