«Картинки с выставки» Мусоргского | страница 9



Средняя часть пьесы — это более глубинная характеристика, выражение чувства. Напряженно-острые интонационные тяготения, раскачка гулких басов в чередовании с речитативными фразами, содержащими зачатки напевности, мрачная ладовая окраска передают тяжелое, горестное размышление. В музыке нет света и радости: фантастическая игрушка лишена надежды на тепло и человеческое счастье. Кульминация средней части — взрыв отчаяния: на мощном динамическом всплеске страдальческие интонации «плачущих» нисходящих полутонов складываются в длинную хроматическую линию. Возвращение в репризе синкопированной темы звучит как бы в отдалении: мы уходим от гнома, образ отодвигается от нас.

Одни исследователи видят здесь драматический сюжет с трагической развязкой — смертью гнома, другие в его жалобах и стенаниях слышат мотивы социального угнетения. Само многообразие «прочтений» этой музыки — яркое подтверждение глубины и обобщенности музыкального образа. Интересно сравнить эту пьесу с «Шествием гномов» Э. Грига, замечательного норвежского композитора конца XIX — начала XX века. Внешнее сходство лежит на поверхности, сказываясь уже в названиях. Но различие трактовок очень глубоко. Пьеса Грига — это яркое фантастическое скерцо с эффектным сопоставлением причудливой маршеобразной и лирически-распевной тем. Мусоргский же стремился создать характерный индивидуализированный образ, нарисовать психологический портрет.

После «Гнома» возвращается спокойная тема «Прогулки». Регистровый контраст между пьесами сглажен. Начало запева звучит уже не в женском сопрановом регистре, а в мужском баритоновом.

Постепенно в ритме начинают проступать трехдольные опоры, замирает активное движение ровных четвертей, фактура разрежается — мы перешли к новой картинке.


«СТАРЫЙ ЗАМОК»

«...Я люблю и (думаю, что) чую все художества. Доселе счастливая звезда вела меня и поведет дальше — в это я верю, потому что люблю и живу такою любовью, а люблю человека в художестве».

Из письма М. П. Мусоргского П. С. Стасовой от 23 июля 1873 года


В каталоге выставки произведений Гартмана обозначены две зарисовки средневековых французских замков. Они не дошли до нас, но, судя по описаниям, ни одна из них не является прямым прототипом пьесы Мусоргского. Гартмана привлекала старинная архитектура, фигуры людей играли в этих зарисовках второстепенную роль. Та программа, которую дает к «Старому замку» Стасов,— «средневековый замок, перед которым трубадур поет песню»,— это одна из множества субъективных трактовок пьесы.