Расскажи мне, музыка, сказку | страница 12

На проселочной дороге стояла легковая машина и негромко пофыркивала включенным мотором.

Подойдя к машине, Наташа подумала, что она, пожалуй, и в самом деле невидимка! За рулем сидел шофер — человек одних лет с Тон-Тонычем, и судя по тому, как они поздоровались, оба хорошо друг друга знали. И вот этот человек на Наташу не обратил никакого внимания, хотя раза два взглянул прямо на нее. Усаживаясь в машину, Тон-Тоныч приоткрыл заднюю дверку, и Наташа проскользнула внутрь, где устроилась на сиденье, прямо за спиной шофера. Тон-Тоныч сел спереди, рядом со своим знакомым. От запаха бензина Наташа вдруг почувствовала, как в носу у нее защекотало, она попыталась сдержаться, но это ей не удалось; с ужасом думая, что же произойдет, если она себя выдаст, Наташа чихнула и... сжалась от страха.

— Будь здоров, — сказал шофер и повернулся к Тон-Тонычу. — Ты что, простыл?

— Да ведь у тебя бензином несет черт знает как! — невозмутимо ответил Тон-Тоныч.

— А, верно. Подтекает одна трубочка, все некогда наладить, — согласился его приятель, и машина, взревев, тронулась с места.

Сперва долго ехали по проселку, потом долго-долго по шоссе. Мелькали за окном деревья и телеграфные столбы. Но в окно Наташе как-то не смотрелось: она была невидимая, и ей казалось странным быть невидимой и при этом смотреть по сторонам.

Шумел мотор, машину слабо покачивало. Тон-Тоныч и шофер беседовали, но о чем — Наташа не слышала, да и не старалась услышать. Скоро ее потянуло вздремнуть. Скинув сандалии, она подняла на сиденье ноги и уютно свернулась калачиком. Некоторое время она вспоминала свой дом, маму, папу и брата, затем подумала, что это все-таки очень грустно— быть совсем невидимой и вот так ехать и ехать, а куда — неизвестно, даже спросить ничего нельзя... С такими мыслями Наташа задремала.

Ей показалось, что она и спать-то не спала, когда почувствовала, что машина остановилась. Шофер хлопнул дверцей и сразу же ушел, Тон-Тоныч помог Наташе выйти, и она увидала, что стоят они в тени высоченной кирпичной стены. Огромные квадратные ворота, прорезавшие эту стену, зияли чернотой и дышали холодным ветром, и вот туда-то, прямо в пасть ворот, Тон-Тоныч молча повел Наташу.

Глаза ее долго не могли привыкнуть к темноте. Они шли по каким-то странным переходам, подымались по дрожащим от их шагов тонким металлическим лестницам, спускались вниз, наверно, в подвалы, потом вновь куда-то взбирались.

Наконец, Тон-Тоныч отворил маленькую дверцу, наклонив голову, шагнул вперед, и Наташа прошла за ним следом.