— Слышал, мы через три дня трогаемся, — сказал я Каю, когда мы оба направились к дому. — Не знаешь, куда?
— На Саксонский берег.
Я остановился, взял его за плечи и развернул к себе.
— Опять твои дурацкие шуточки?
— Да не шучу я. — Зеленые глаза на краснощеком лице и впрямь были серьезны. — Именно это он мне сказал, и ни слова больше. Теперь ты знаешь не меньше моего.
— Ты заметил, как он улыбался? — продолжал я. — Дважды мне доводилось видеть такую улыбку: первый раз у деревенского придурка, который украл отцовскую свинью и был пойман на базаре при попытке ее продать, второй — у старого Геронтия, который умер во время молитвы.
Кай громко расхохотался.
— Не думаю, что Артур воровал свиней, хотя чем черт не шутит.
— Правду говорю, Кай, не нравится он мне. Попомни мои слова — ничего путного из этого не выйдет.
— Из чего?
— Из этого! Ты понял, о чем я.
Он снова рассмеялся и хлопнул меня по спине.
— Ты слишком много думаешь, Бедуир. Тебе бы друидом быть. Брось, все образуется.
Мы прошли через зал в покои Артура и сели ждать. Вошел Пеллеас и приветствовал нас ласково — на свой необычный манер.
Дивный Народ всегда меня поражал. Они ничуть на нас не похожи. Гордые и недоступные, они всегда словно немного в стороне от окружающей жизни. С виду писаные красавцы, они тем не менее замкнуты и никогда не показывают своих чувств. По мне, так это заносчивость.
У Мирддина этого меньше, но ведь он только наполовину их родич… Хотя кто он на другую половину — и вовсе неведомо.
— Есть новости от короля Аваллаха? — спросил я Пеллеаса. Сам я никогда не бывал у Короля-рыболова, но столько слышал о нем от Мирддина, что легко мог представить себе и дворец, и его обитателей.
— Мы прекрасно провели зиму, королевич Бедуир, — отвечал он. По-видимому, это были все подробности, которые он намеревался мне сообщить. Я знаю Пеллеаса сызмальства, и он всегда говорит со мной так.
— Правда, что на Стеклянном Острове никогда не идет снег? — Кай говорил будто бы всерьез, но я видел, как подрагивают кончики его губ.
— Эх ты, ума палата, ну конечно, там идет снег! — Это сказал Мирддин, входя в покой на полшага впереди Артура. — Привет вам, Кай и Бедуир.
— Мирддин! — Я повернулся и крепко обнял его.
— Оголодал за зиму, отощал к весне? — хохотнул он, сжимая меня за локти и заглядывая мне в глаза, будто хотел прочесть в них ответ. Он всегда так смотрит. Говорят, некоторых это пугает.
— Как Бог свят, отощал! — объявил я. — А вот ты, видать, всю зиму уписывал жареных уток да медовые пироги. Только посмотри на себя!
