— Я хотел бы познакомиться с твоим братом, — сказал Мерлин.
На это Бан отвечал:
— Я заметил, что удачливые люди приносят с собой счастье: мы ждем Борса послезавтра. Он тоже будет рад тебя приветствовать.
Весь день мы провели в седле за нескончаемыми разговорами: Бан стремился во что бы то ни стало показать нам королевство и услышать наши восторги. Что ж, нам не пришлось кривить душой: Бенвик — прекрасная страна, изобильная полями, лесами и охотничьими угодьями. Король Бан воистину богат.
Подобно многим состоятельным людям, он весьма гордился своими владениями и даже чересчур охотно показывал их, говорил о них, превозносил их и выслушивал чужие хвалы.
Впрочем, народ уважал его за спокойный и ровный нрав, а также за неизменную щедрость. Любовь к богатству не помешала ему остаться справедливым. Он никого не притеснял и не обманывал.
Брат его Борс был воин с головы до пят, порывистый, несдержанный, готовый чуть что схватиться за оружие, любитель попоек и бахвальства. Никто не мог его перепить, но и на поле боя ему не было равных, как и в умении вести за собой. Этот отчаянный рубака напоминал медведя и силой, и норовом.
Оба брата одинаково любили жизнь и ненавидели варваров. Всякий воюющий с врагами справедливости и порядка мог рассчитывать на помощь Бана и Борса. А при их богатстве помощь эта была значительной.
Вот зачем Мерлин прибыл в Арморику: рассказать об Артуре и заручиться поддержкой братьев. Он надеялся, что Бан поможет Артуру, как его родич Хоэль помог в свое время Аврелию.
Но имелась и другая причина. В черной дубовой воде провидческой чаши из арсенала друидов, к которой Мерлин иногда прибегал, чтобы проникнуть на спутанные тропинки времени, он разглядел нечто тревожное. Что именно, он не говорил, но хотел непременно выяснить, в чем дело.
На второй день нашей жизни у Бана вернулась дружина. В королевском доме подали обильную трапезу — полагаю, не только в честь дружины, но и в нашу честь, — и мы замечательно поужинали. Борс, развеселясь (возвращение домой привело его в отличное состояние духа), с кружкой в руке повернулся к Мерлину:
— Что я про тебя слышу? Говорят, ты бард. Так ли это?
Мерлин не обиделся, понимая, что Борс не стремится его унизить, а в самом деле не знает.
— Государь мой, — смиренно отвечал он, — я и впрямь порою касаюсь струн арфы, и кое-кто находит мое бренчание сносным.
Борс расплылся в улыбке и грохнул ладонью по столу.
— Великолепно, клянусь Лудом! Арфа, говоришь? Ну, лорд Эмбриес, ты меня покорил!
