– Что наговорил-то? Да оставь ты свою кружку, говори уж!
– Про Суд Хранителя говорил да про ведьму, которая не ведьмой оказалась!
Гимтар остановился и навострил уши.
– А! Ты про этого дурака? Он своими побасенками уже третий день народ веселит!
– Это тот, что про Старого Хозяина рассказывал? Как он их обсыкивал?
– Ага, им сверху на головы!
Раздался дружный хохот.
– Да это же тот дурень, что, как напьется, – орет: «Мальчишка всех нас спас!»…
– Никакой он не дурень! Мы дурни. Я вот подумал – какой же это мальчишка может вместе с Упрямым Хродвигом ездить?
– Кто? Кто?
– Да иди ж ты!
– Быть не может!
– Да точно говорю! Только данова кровь Хозяина гор превозмочь могла. Видано ли – чтоб Джогу-Вара простого мальчишку слушал?
– Да это ж наш Ултер!
– Левый? Левый?
– То-то я смотрю – младшенького-то дана Рокона, храни его Матерь от невзгод, на Летней вилле не видать.
Танас потихоньку отошел в сторону. Мужики ведь, а как распустят языки – хуже самой последней деревенской сплетницы становятся… Танас прошел дальше. Здесь дорога сужалась перед въездом в Архогу. С одной стороны высились груды уложенных просушенных бревен, а с другой размещался просторный загон, забитый блеющими овцами. Гимтар покрутил головой, почесал макушку. Дернул за бороду и подозвал охрану:
– Ну-ка, ребятки, идите сюда…
Как выяснилось позже, Гимтар смог украсть у пограничной стражи больше, чем три дня. Если сотни дисциплинированных воинов-порубежников кое-как продрались через муравейник осенней ярмарки, то обоз с провизией и длиннющий караван рабов безнадежно увязли в нем и застряли. Телеги сцепились намертво, перегородив дорогу. К несчастью, вдруг раскатились плохо уложенные бревна, раздавившие пару повозок обоза. Добавили переполоха и разбежавшиеся напуганные глупые овцы… Вслед за овцами чуть не сбежали рабы, которых гнали в шахты и в Колодец. Пограничная стража, охраняющая невольничий караван, не имела той сноровки, что была у дорожников, и не умела держать рабов в кулаке. Как поговаривали, некоторые рабы все-таки сбежали.
В тот вечер на Вилле танас выставил перепачканной еловой смолой охране пару бочонков крепкого пива. Домочадцы шептались и недоумевали – с чего бы это расщедрился суровый Гимтар? Стареет, что ли? Или по мальчишкам скучает по-прежнему?
Клоп
Клоп с размаху приложился деревянной лопатой по крупу упрямой лошади. Та всхрапнула, покосилась бешено, переступила ногами… Но Клоп уже знал ее подлый норов и треснул еще раз. Та мигом успокоилась и сдвинулась в сторону.
