Во время одной из таких вылазок я и попался.
Замешкался в огороде, собирая лук и капусту, и не заметил, как к дому подкатил мотоцикл с двумя немцами: один был за рулем, второй с пулеметом сидел в коляске. Стрекот мотоциклетного двигателя был совершенно неразличим на фоне отдаленного уханья пушек. Ворота во двор взрывной волной свалило еще неделю назад, и фрицы въехали на наше подворье прямо с улицы.
Держа в руках кусок мешковины, в которую сложил несколько луковиц и качан капусты, я приоткрыл калитку из огорода во двор и нос к носу столкнулся с высоким белокурым немцем. Фашист в пилотке набекрень, одетый в перепоясанную портупеей черную униформу и высокие до блеска начищенные сапоги, стоял и скалился, поигрывая вороненым пистолетом. Наверное, он заметил меня, еще когда я шел по огороду к калитке.
- Хальт! - скомандовал немец, и дуло пистолета немедленно нацелилось мне в грудь. Тогда я еще не знал, что пистолет такого образца называется “вальтер”.
- Яйка унд млеко? - Фашист кивнул в сторону свернутой мешковины в моих руках. - Показать!
Я осторожно опустил ношу к ногам, развернул ткань, не отводя взгляда от хищного зрачка дула. Был жаркий день, но мне вдруг стало холодно. Мороз прошелся по коже, ледяной ветер пробежал под ворот рубашки, скользнул по плечам на спину. Ноги сделались ватными.
Фашист носком сапога развернул мешковину и брезгливо поморщился. Раздраженно наподдал ногой качан капусты, и снова в упор уставился на меня. Выпятив нижнюю губу, несколько секунд молча разглядывал. Потом отступил на шаг назад, и, качнув дулом пистолета к земле и снова вверх, приказал:
- Сесть - встать!
Я широко открытыми глазами смотрел на немца. Тело судорогой свело от страха.
- Думкопф! Сесть - встать! - рявкнул фашист. Дуло “вальтера” снова качнулось вниз-вверх и уставилось на меня.
Только сейчас я сообразил, чего добивается немец. Присел на корточки, встал.
- Шнель, русише швайн! - зарычал немец. - Бистро!
Я быстрее сел и встал, потом еще и еще раз...
- Сесть - встать! Сесть - встать! - командовал белокурый, скалясь и поигрывая пистолетом.
Я запыхался и уже начал уставать.
- Ротзнасе! Соп-ляк! - презрительно сплюнул на землю немец, и обернувшись к сидевшему в коляске пулеметчику, по слогам произнес:
- Ру-си-ше Вань-ка - встань-ка!
Фриц в мотоциклетной коляске громко загоготал. Наверное, парочка уже не один раз так забавлялась...
Немец пятерней толкнул меня к забору, а сам сделал пару шагов к стене дома.
