Дракон на ходу полуобернулся, по-прежнему неодобрительно и даже сурово на спутника взглянул и назидательно произнёс, будто ребёнка отчитывал:
— Драконы заблудиться не могут. Неужели, господин рыцарь, ты этого не знаешь?
Назвавшийся рыцарем прошамкал что-то невразумительное, тем самым лишь упрочив подозрения Дракона.
А они между тем уже выбрались на пустырь, по которому уныло мельтешило перекати-поле, подпрыгивая на кочках при каждом дуновении накатывающего то и дело с севера ветерка. Тут уже подозрения возникли у назвавшегося рыцарем: что им делать на пустыре, когда Дракон обещался отвести его к Серой Башне? Он ватной рукой нащупал на поясе меч и пролепетал:
— Что же это за место, господин дракон?
Дракон прошёл вперёд, остановился в самом центре пустыря и обернулся:
— Далековато идти будет, дорога не меньше месяца займёт, так что полетим.
— «Полетим»? — растерянно переспросил назвавшийся рыцарем.
А сам заметил, что от Дракона во все стороны разлетаются блестящие искры, похожие на капли первой росы и на солнечные всполохи одновременно. Мужчина простёр руку в сторону, ловко подхватывая край плаща и вытягивая его так, что тот натянулся парусом, на каблуках поворотился вокруг своей оси и… оборотился драконом. И каким драконом! Ничего более прекрасного и одновременно ужасающего назвавшийся рыцарем в жизни не видел! Дух у него захватило, и он ошеломлённо выдохнул.
Дракон сиял всеми красками осеннего леса: чешуя сверкала багрянцем раскидистых клёнов, переливалась зеленью не знающих осеннего трепета лиственниц, поигрывала сочными оранжевыми огоньками спелой рябины, плавилась янтарём полуденного солнца и дышала сероватой сенью вековых дубов; рога были покрыты мхом, выгоревшим за лето и поблескивающим золотыми крупинками, крылья — как лапы величавых елей, едва тронутых первым осенним туманом, и вены по ним раскинулись сетью дремлющих в ожидании первых заморозков рек; хвост вился горной цепью, в янтарных глазах сияла мудрость.
— Взбирайся ко мне на спину, — велел Дракон, не произнеся ни слова. Видно, телепатически.
Назвавшийся рыцарем опомнился и как-то уж слишком проворно для рыцаря взобрался на дракона, устраиваясь как раз позади рогов. Веса его Дракон не почувствовал, как если бы ему на спину опустилась птичка или всего лишь пёрышко. И это-то и было странно: доспехи, как правило, весили немало, рыцаря на лошадь впятером подсаживали, если опрокидывался — сам подняться не мог, куда уж там прыгать кузнечиком по драконовой спине! Что и говорить, престранный рыцарь ему попался!
