Дракон только кивнул.
«Что же я творю?» — бесцветно подумал он, возвращаясь к себе и тяжело опускаясь на трон. Взял и обнял. По лицу Дракона разлилась краска, и он накрыл глаза ладонью.
Менестрель же поднялся к себе, переоделся и завалился на кровать, размышляя о произошедшем. Почему Дракон так сделал — он не понимал (и думать об этом не хотел, но не думать про это не мог отчего-то: всё вспоминалось то странное пульсирующее биение в груди Дракона), а ещё больше не понимал, отчего никак не успокоится и всё продолжает стучать его собственное сердце — так часто, так мягко, так неведомо…
Принцесса с портрета и безымянный дракон
— Кыш! — ругнулся менестрель, выходя во двор.
Куры с кудахтаньем разлетелись в разные стороны, но тут же забыли об этой обиде и снова принялись квохтать, выхаживая по дворику, подбирая зерна и нещадно выклёвывая друг другу загривки — ровным счётом ни за что.
— Голова пустая, — продолжал бормотать с досадой менестрель, — ни о чём не думают…
Куры, разумеется, были совершенно ни при чём. «При чём» был Дракон, «при чём» был он сам, а менестрель невольно вымещал досаду на чём придётся.
С того дня, как они выпроводили лукового рыцаря, всё пошло наперекосяк.
Так-то, как ни посмотри, ничего не изменилось: Дракон насчёт происшествия ни словом не обмолвился, менестрель, понятное дело, тоже помалкивал, разговаривали они подолгу, трапезничали вместе… Но вот только юноша всё чаще подмечал, что Дракон на него поглядывает, не уверен только был: смотрел ли на него Дракон, припоминая глупую выходку с переодеванием, или смотрел сквозь него, думая о чём-то своём. Стоило Дракону заметить взгляд менестреля — он тут же делал вид, что и не смотрел вовсе.
И всё бы ничего, но в эти моменты сердце менестреля начинало дурить: подпрыгивало, заходилось частой дробью, гнало краску на лицо, заставляло задыхаться… и вспоминать о крепких драконовых объятьях. Поневоле досада возьмёт!
Тогда юноша рассудил так: виделись бы они пореже, скорее бы забылось что бы оно там ни было, — и несколько дней безвылазно сидел на чердаке, притворившись, что сочиняет новую песню, а когда всё-таки спустился, решив, что отпустило наконец-то, то сердце так взбрыкнуло при виде трапезничающего Дракона, что менестрель едва устоял на ногах и вынужден был ухватиться за стену, а это вызвало вполне искреннюю тревогу мужчины: тот подбежал, прихватил за плечи, начал расспрашивать… А что в этот момент с менестрелем творилось — и говорить не стоит! Нет, пришлось признать, что план провалился: уж лучше каждый день понемногу краснеть, чем вот так разом в обморок грохаться.
