Валерий Попенченко | страница 4

Книга должна содействовать улучшению спортивной работы в пограничных войсках, да и не только в пограничных. Рамки ее воспитательного значения значительно шире.

Добрый путь книге — «Валерий Попенченко».

Генерал-майор авиации

Павел Попович,

дважды Герой Советского Союза,

летчик-космонавт СССР,

заслуженный

мастер спорта СССР

Весна в Москве. Она захватила меня, переполнила радостным возбуждением, волнением, подъемом. Даже ошалелые от тепла и яркого солнца встрепанные московские воробьи не раздражали своей трескотней. Весна, весна… И повсюду еле уловимый смолистый тополиных почек.

Таким и запомнил тот день. Все, что было до него и после — вытесняет тот, весенний. Наверное, потому, что он собрал в крошечной комнате на улице Щепкина всех основных действующих лиц моих воспоминаний. Потому что был для них самым ярким. Потому что и в наших сердцах была весна.

Мы пришли к Матери вдвоем. Анатолий Холодков — журналист газеты «Литературная Россия», он «представлял» всю, Россию, и я — «все» погранвойска страны. А проще Его друзья.

Оглядев знакомую комнатку Матери и по ее улыбке понял: «спасибо, что пришли…» Устраиваясь, неловко переставляли стулья. Она вздрогнула:

— Тише… — и кивнула на окно, открытую настежь форточку.

Там по тротуару шли москвичи, одетые по-весеннему. Но из комнаты это определить было непросто. Об этом можно было только догадываться по цвету ботинок и брюк, цоканью модных каблучков по асфальту. Окно полуподвальной комнатушки не давало возможности увидеть разноцветье плащей, курточек и затейливых шляпок.

Мать на слух безошибочно угадывала шаги сына, различая их среди сотен других. Тише! Она ждала. Ее волнение выдавала суетливость, не свойственная ее возрасту, ее обычному спокойствию. То она, уже в который раз, поправляла белоснежную скатерть на столе, то перекладывала пачки фотографий на полке над диваном, то достала кулек с шоколадными конфетами, высыпав их в вазу, кивком головы пригласила: «угощайтесь». Вдруг, взглянув на себя критически в зеркало, она бросилась к шкафу, достала какой-то сверток и, выходя на кухню, сказала:

— Ждите, слушайте, я сейчас…

Появилась она тут же в белом шерстяном платье. Когда-то оно, наверное, было праздничным, но сегодня… Платье облегало ее с возрастом располневшую фигуру. И, смущаясь, она спросила:

— Как, это лучше?

Но не платье, какое бы то ни было, украшало сейчас Мать, а взволнованное праздничным ожиданием ее помолодевшее лицо. И мы искренне хором ответили: