Философии удалось справиться с этим затруднением, только когда в восемнадцатом веке было предположено, что в самом существе человека заложена нехватка определенности его существа и что его сущность [Essenz], таким образом, заключается в его экзистенции, а эту экзистенцию невозможно, в свою очередь, эссенциализировать. Филология может справиться с этим затруднением, только если придет к пониманию, что языковая экзистенция – это непоследовательное развитие событий, иными словами – движение, которое подчиняется логике высказываний и логике тропов, только лишая силы как одну, так и другую. Она – ан-тропология, а не антропо-логия.
54. Когда Роман Якобсон противопоставляет «поэтическую функцию» как субституцию по оси эквивалентностей другой – хочется сказать, прозаической – функции, которая реализуется комбинациями по оси ассоциаций [Kontinguitäten][32], геометрия их соотношения подразумевает, что обе оси пересекаются в нулевой точке, где они следуют и логике субституции, и логике ассоциации, и поэтической, и прозаической функциям – и одновременно не следуют ни той ни другой. Риторика метафоры и метонимии, на весь последующий век потребовавшая филологической работы в поэтологических, антропологических и психоаналитических штудиях, опирается на зеро-риторику с зеро-функцией, о которой даже фигура прозопопеи не может предоставить отчета, поскольку прозопопея состоит в полагании, а не в его отсутствии[33]. Зеро-риторикой была бы такая, которая в системе координат, состоящей из тропов, помечала бы пустую позицию [Leerstelle], точнее сказать – незаполненность позиций [Stellenleere], необходимую для самой возможности языка как такового. Только филология зеро могла бы быть origo[34] филологии.
55. Тогда как в философии речь может идти только о nihil negativum[35], от которого она старается отделить свои предметы, в филологии речь идет о таком nihil, которому должно быть еще подвергнуто любое отрицание, чтобы его можно было рассмотреть как языковое событие. Это ничто настолько не ничтожно, что его можно охарактеризовать как nihil donans[36]. Для филологии имеется [es gibt] не только «Имеется – язык»; в ней имеется и «Не имеется „Имеется – язык“». Это язык, который (себя) отдает [(sich) gibt], и тот, который (себя, это давание) отнимает.
56. У топосов тоже есть свое время. Филология, если она примет во внимание и разрастание тропов в барокко и романтизме, и истощение их в двадцатом веке, заметит, что осушение языка, с одной стороны, позволяет проступить наружу предикации как (идеологическому) центральному топосу, а с другой стороны, превращает зазор – интервал – путем умножения – в зазоры – и интервалы, которые нельзя ограничить рамками топоса; они держат открытым пространство
