Ульяна печально вздохнула и тут же, ободряюще хлопнув по плечу приунывшего мужа, решительным тоном изрекла:
— Ничего, детей и там нужно учить. И вообще, Вить, давай поищем Тюра-Там в другом атласе?
— Давай, — обречено махнул рукой в ответ лейтенант Ильенко. В этот момент он был уже совершенно уверен, что его военная карьера — а, следовательно, и вся жизнь, — рухнули окончательно.
Другой атлас, намного более подробный, выпуска 1948 года, был через полчаса интенсивных расспросов соседей найден и взят с возвратом под самое твердое Ульянино честное слово в квартире престарелого профессора Минца, проживавшего в соседнем подъезде.
Конечно, карта Казахстана в профессорском атласе была куда более подробной, хотя и не содержала обозначений населенных пунктов, построенных в годы славной целинной эпопеи. Но Тюра-Там оказался все-таки старше, чем хрущевская кампания освоения девственно-залежных земель, и всего через полминуты не особенно напряженных поисков был найден рядом с черной линией железной дороги между станциями Новоказалинск и Джусалы.
— Вот видишь, — Ульяна торжествующе ткнула ногтем в кружочек на карте. — Кто ищет, тот всегда найдет.
— Нашли на свою голову, — зло процедил сквозь зубы Виктор. — Вот уж действительно Тмутаракань…
— Не расстраивайся, — Ульяна взъерошила ладонью волосы на голове мужа. — Не так уж и далеко от Москвы, если разобраться… Это где? Ага… Ну, вот, это Кзыл-Ординская область. Говорят, Кзыл-Орда большой город…
— Кто говорит? — с сомнением осведомился Ильенко.
— Ну, — Ульяна на секунду замялась, не находя ответа. — Разные люди говорят…
К месту службы они выехали через неделю. Вещей с собой было немного — весь скарб молодой семьи умещался в двух чемоданах и рюкзаке.
Двое с хвостиком суток поезд, ненадолго останавливаясь только на крупных железнодорожных станциях, грохотал по рельсам. Дождливое подмосковное лето за одну ночь сменилось мрачноватым редколесьем средней полосы, а к следующему утру за окном вагона от горизонта до горизонта уже раскинулась бескрайняя желто-серая казахстанская степь.
Духота в вагоне стояла неимоверная. От влажной жары не спасали ни открытые настежь окна, ни крепкий зеленый чай в пиалах, который трижды в день приносил в купе неразговорчивый проводник-казах. Одежда, простыни и подушки, казалось, насквозь пропитались потом пассажиров. Виктор переносил жару своеобразно — едва поезд отошел от Казанского вокзала, он завалился спать и практически все двое суток от Москвы до Тюра-Тама похрапывал на своей полке, просыпаясь только для того, чтобы перекусить и прогуляться до туалета. Ульяна же мучалась страшно. Голова раскалывалась от жуткой боли. Ни читать взятые в поездку книги, ни просто смотреть на пролетающие за запыленным стеклом окна пейзажи не было никаких сил. К концу вторых суток пути ей стало казаться, что еще несколько часов такой пытки — и она гарантировано сойдет с ума. К счастью, с небольшим опозданием, около двух часов ночи поезд прибыл на станцию Тюра-Там.
