Итог: всего через пять секунд мы с «третьим» сумели-таки остановить напирающих на нас мечников. Он колол своего штыком, не подпуская на расстояние удара. Я, прикрываясь щитом, отмахивался от своего противника МСЛ.
— Валите, пока мы их держим! — улучив момент, рявкнул «третий».
Повторять приказ не потребовалось. Его начали исполнять, ещё не дослушав.
«Пятый» и «восьмой» быстро проскочили в разрыв, образовавшийся между двумя парами дерущихся, и выставили щиты, закрывая ими несущего контейнер «девятого».
Мечники дёрнулись было следом, но мы их притормозили.
Лиц врагов я не видел, но судя по остервенелым движениям, противники были в ярости. Ещё бы. Диверсанты-грабители убегают, и помешать им нет никакой возможности.
Натиск на нас усилился. Я еле успевал отбивать выпады, защищаться щитом и одновременно перекрывать противнику путь к челноку. Мы медленно отступали, меняя силы на время и расстояние.
Сзади послышался лязг поднимающейся аппарели. До корабля оставалось всего две сотни шагов. Ценный груз был уже внутри, теперь требовалось лишь разорвать дистанцию и домчаться до челнока раньше мечников.
Сделать это мы не успели. Противники сами, внезапно, отскочили назад и разбежались в разные стороны.
Зачем — стало понятно через мгновение. Из рощицы между Мавзолеем и кораблём появились ещё несколько местных. Они катили перед собой какую-то конструкцию на колёсах, напоминающую небольшую пушечку с коротким, но сильно раздутым стволом.
Ну, наконец-то! Именно об этой фигне меня предупреждал лейтенант. Именно от неё я должен был красиво и героически умереть. Правда, не до конца. Но гарантировать это «не до конца» Ханес не мог, он предлагал просто поверить. Ну, я и поверил. А куда деваться? Другие варианты моей неожиданной «гибели» выглядели значительно хуже…
— Отходи! Я прикрою!
Увы, мой призыв к «третьему» пропал втуне.
Наверно, он тоже хотел стать героем. Глупо, но что поделаешь.
Вместо того чтобы бежать к челноку, здоровяк бросился к «пушке» и «пушкарям». Шансов у него не было. Орудие выстрелило в упор, с трёх десятков шагов. Пространство между рощей и бегущим к ней «третьим» словно бы дрогнуло и перекрутилось, а через миг, когда всё пришло в норму, бегущий просто исчез.
«Скрутобойка», — так называл лейтенант Ханес это оружие местных.
Того, кто попадал под её удар, раздёргивало едва ли не на молекулы, после чего скручивало в тонкий жгут и отбрасывало на несколько сотен тян. Потом тело несчастного «восстанавливалось», но уже в произвольном порядке, случайным перемешиванием условно живой «мозаики».
