Дальше всё было как в тумане. Я словно бы видел нас обоих со стороны, сплетающихся в экстазе телами и отдающих друг другу всё, что только возможно и невозможно. Ложе под нами теперь тоже светилось, как и лежащий на нём амулет. Белые и золотистые нити тянулись от него — первые вниз, а вторые вверх — окутывая нас призрачной пеленой.
То, что с нами происходило, не было «просто сексом». Это было какое-то странное таинство по обмену энергией — друг с другом, с землёй, водой, небом, звёздами…
Тянущиеся вверх нити начали вдруг утолщаться, превращаясь в сверкающие канаты, скручиваясь между собой и мало-помалу сливаясь в один раскачивающийся из стороны в сторону световой столб.
Светиться внезапно стали и наши тела. Скорость соития всё убыстрялась и убыстрялась. Мы словно бы задались целью проникнуть друг в друга как можно глубже и соединиться так, чтобы нельзя было отличить, где я, где она, а где порождённое нами свечение, пронзающее постамент, пробивающее насквозь крышу. Там наверху, высоко-высоко по тёмному небосводу растекалась золотистая плёнка-сфера, та самая дымка, которую обычным зрением видно только из космоса и которая якобы защищает планету от злых чужаков.
Столб текущего света неожиданно разделился надвое. Одна его часть теперь вливалась в меня, из меня — в Пао, а от неё по второму полустолбу обратно наверх, в золотистую дымку. Обе части переплетались и расходились, судорожно пульсировали в такт нашим движениям. Потом в этот свет начали вклиниваться яркие белые огоньки, поднимающиеся снизу, от постамента. Белое пламя медленно, но верно заполняло роскошное тело моей подруги, выдавливая из него струящееся наверх золото, подменяя его собой.
Защитная дымка на небе словно бы вздрагивала и расходилась волнами от попадающей на неё белизны, закручиваясь в этом месте в воронку, пытаясь стряхнуть с себя «чужую» энергию. Помочь ей могла лишь «своя», золотистая, что копилась сейчас во мне, готовясь к реваншу, превращаясь в невидимое копьё, стремящееся рвануться наружу, в белое пламя «соперницы». Требовалось только дождаться момента, когда этот выстрел-бросок окажется неотвратимым, когда он сумеет снести все преграды.
Нужный момент наступил, когда я опять почувствовал себя только собой. Исчезли видения, пропало ощущение отстранённости, что нахожусь сразу в двух местах, в роли участника таинства и одновременно стороннего наблюдателя. Осталась лишь бьющаяся в моих объятиях женщина. Она отдавалась мне вся без остатка и принимала меня в себя с такой страстью и пылкостью, что казалось, готова была и впрямь умереть. А я проникал в неё всё сильней и сильней, с неистовой болью и неимовернейшим наслаждением, смешиваясь с её «белизной» и растворяя в ней своё «золото».
