– А теперь, Иненна, перейдем к делу: что вы имеете мне сообщить?
– Постойте, постойте… Дайте перевести дыхание. Настоат, я знаю: мой поступок был некрасивым. Простите… Однако поверьте – говоря о вашем благородстве, я нисколько не кривила душою! – Может, хоть на это он клюнет? Нет… Снова гримаса. Кажется, опять мимо… Нельзя же все время выходить победителем! Попробуем надавить на жалость. – Но зачем… Право, зачем было пугать бедную, беззащитную девушку? Зачем спускать с цепи это… животное? Подобно Зверю, многоликому демону, банши, химере, оно накинулось на меня, мучило, терзало…
– Эй! Не преувеличивайте, сказочница! – бесцеремонно вмешивается в разговор Ламассу. – Никто вас и пальцем не тронул. И запомните – я не животное! И уж тем более не «оно». Это вы – «оно»! Пару раз щелкну зубами – и вообще вас не станет. Так что подбирайте-ка выражения – вы тут не у себя дома и не в Великом следствии, где, как известно, можно молоть языком напропалую. Здесь у нас не просто дворец, а дворец высокой культуры. Извольте соответствовать. Хозяин, а вы что молчите – скажите свое веское слово!
Настоат улыбается. За спиной его будто из ниоткуда возникает черное каменное кресло, припорошенное редкими, смущенно мерцающими снежинками. Садится.
– Ламассу прав: ваши наивные попытки манипуляции смехотворны. Дункан Клаваретт и то более преуспел в этом деле! Так что давайте-ка завершим бессмысленные препирательства, переливание из пустого в порожнее. Я задал конкретный вопрос: зачем вы пожаловали? Отвечайте или ступайте восвояси.
– Я бы даже сказал, подобру-поздорову… – не унимается Ламассу.
– Да, можно выразиться и так. Присаживайтесь и излагайте сущность вопроса!
Позади меня, оказывается, давным-давно стоит кресло… И почему было не сесть в него раньше? Не пришлось бы столь болезненно падать.
– Хорошо! Принимаю ваши условия. Не буду лицемерить и выдумывать отговорки, скажу честно: меня прислали сюда, чтобы составить психологический портрет предполагаемого убийцы, коим, как известно, все считают именно вас. Говорят (и небезосновательно!), что в психологии мне нет равных.
– Интересно, и как же вы планируете нарисовать мой портрет, учитывая, что я ничего, ровным счетом ничего не помню? Скажите, что именно вы собрались анализировать? Тусклые, неподвижные тени прежних воспоминаний? Звездную пыль, оставшуюся после взрыва сверхновой? Забавно!
Иненна, поймите: внутренний мир – это творчество, созидательный поток мыслей и образов, их живое общение друг с другом; а коли нет воспоминаний – отсутствует и личность. Без них она – лишь небытие, зияющая пустота, полное и абсолютное ничто. Вы и сами можете убедиться, что моей личности попросту не существует! Нечто подобное ей – жалкий и кривой суррогат, китч, имитация – родилось лишь в Больнице. Но вряд ли этот симулякр духа заслуживает вашего внимания. И уж точно не поможет в раскрытии преступления. В общем, дерзайте, пробуйте, я не против – посмотрим, что из этого выйдет.
