Друг мой, да вот беда – ты абсолютно прав, когда говоришь про грядущие перемены. Мы стоим на пороге серьезнейших потрясений; новое время стучится в прогнившие двери. Даже не стучится, нет, – оно их выламывает… И удержать прежний порядок вещей теперь уже невозможно.
Взгляни на меня – всю свою жизнь я противился переменам, шел против хода истории. И чего я достиг? Лишь того, что мягкий бриз недовольства вот-вот обратится в великую, всесокрушающую бурю.
Деменцио, железная длань революции уже занесена – и не дай ей Бог пасть на твою многострадальную голову. Раздавит, как букашку, и никто не услышит глас вопиющего в ночи, и никто не прибежит на истошные крики о помощи. А все потому, что ты – продолжение меня: моей политики, моей идеи и даже – признаемся честно – моих преступлений. Ты – больше, чем друг, ты – мое alter ego, а потому подпустить тебя к власти – значит обречь Город на неминуемую гибель. И тебя вместе с ним… Вот почему Дункан и только лишь Дункан способен меня заменить. Он достоин – можешь не сомневаться!
Дурной старикашка! Нотации мне читать вздумал… Что бы он себе ни возомнил, все будет по-моему! Просто придется пойти иным, чуть более извилистым и тернистым путем. Что ж, мне не впервой!
Жаль Курфюрста – он сам выбрал свою участь!
– Ваше величество, не смею перечить. Вы разбираетесь лучше. Но позвольте сообщить – отовсюду, со всех концов Ландграфства, ко мне поступают сигналы о вопиющей нелояльности Дункана Клаваретта. Я не говорил вам о них, не желая без особой надобности травмировать и без того ранимое старческое сердце. К тому же я не любитель сплетен – и вам это прекрасно известно. Но коли речь идет о будущем государства, я не имею права молчать!
Знаете ли вы, мой Повелитель, что́ Дункан Клаваретт говорил своим приближенным? Какие крамольные, еретические речи он произносил? Вижу, вы не в курсе. Так я расскажу! Позавчера поздно ночью, выйдя на балкон во время Дня городского единства (приуроченного, между прочим, к вашему светлейшему тезоименитству), он жестом повелел оркестру замолкнуть, а танцующим собраться подле него. И затем, гордо протянув руку, средним перстом (средним, какое кощунство!) указал на самый изысканный и величественный дворец, что сиял на фоне темного небосклона. На наш с вами дворец! И когда все притихли, он прилюдно воскликнул: «Курфюрст! Деменцио! Вы меня слышите? Я присягаю новому миропорядку, что снесет вас, подобно цунами!» Немыслимая пощечина общественному вкусу! И все, кто был на приеме – от мала до велика, от халдеев до высших сановников Города – стали свидетелями сего дьявольского откровения. Можете спросить кого угодно: он не просто еретик – он отступник, который ненавидит нас, как никто и никогда прежде!
