И снова палили пушки. Гремела музыка, и человеческие страсти накалялись до предела, кое-где вспыхивали ссоры и драки, доходившие иногда до увечий и даже смертоубийств. А приказчики Тупольского подливали масла в огонь — и вот уже серебряным градом сыпались в толпу деньги: «Никита Иванович жертвует! Гуляй, народ!..»
Вечером, уже потемну, под горой, на прудах, зажигались смоляные бочки, горели буйно, весело, треща и раскидывая над маслянисто взблескивающей водой золотые искры; многокрасочно вспыхивали фейерверки… Гуляй, народ!.. Никита же Иванович в это время под лихую мазурку носился по залитому светлому залу, и мраморные купидоны из своих углов подобострастно на него глядели, готовые стоять здесь вековечно… Только век человеческий краток, а хмель и вовсе скоро улетучивается — и наступает похмелье, отрезвление. О, как иногда бывает оно тягостно!..
Немало еще живых свидетелей взлета и падения Тупольского. Щукин не впервые уже слышал эту историю от разных людей, вспоминавших о «праздниках» Тупольского с какой-то, как ему казалось, затаенной грустью — сожалея ли об ушедших временах, удивляясь ли тому, что такое могло быть в жизни, и не где-нибудь за тридевять земель, а у них в городе!
Кончились праздники… И вдруг все лопнуло, как, радужно сверкнув, беззвучно лопается мыльный пузырь. Расточительство, головоломные расходы, непомерные кредиты сделали свое дело — Тупольской обанкротился, разорился еще быстрее, чем разбогател, в один год. Почти полтысячи кредиторов предъявили счета… Гуляй, народ! Никита Иванович жертвует… Началось неслыханное судебное разбирательство, которое продолжалось вот уже восемь лет, а конца все не было, нет и не видно. За эти восемь лет от прежнего Тупольского осталась лишь голова на плечах да разбитое параличом тело; жена умерла вскоре, и Никита Иванович, выговорив из всего движимого и недвижимого маленький флигелек с цветными окнами, поселился в нем и доживал свой век. «Вот тема, достойная пера романиста!» — думал Щукин, все больше и больше загораясь идеей: непременно об этом написать — статью, очерк, роман… А почему бы и не роман? Богатство сибирских недр, золотая лихорадка, алчность, страсть к наживе и неизбежный конец. Судьба Тупольского тому пример. Щукин поведает людям эту необычайную, поучительную историю. Но прежде он должен повидать самого Тупольского, познакомиться с ним, поговорить; никто лучше, чем он сам, не расскажет о его жизни.
Щукин за короткое время пребывания в Томске свел знакомства с разными людьми — от зеленых гимназистов до первостатейных купцов; среди же низших чинов, учителей, офицеров полка он стал своим человеком. Одни уважали его, связывая с ним добрые перемены в общественной жизни города, другие побаивались, прослышав, что раскопал он якобы в городе какие-то злоупотребления и недостатки, пишет об этом статью… Томская почта ежедневно отправляла увесистые щукинские пакеты в Петербург. Ждали, что вот-вот грянет гром… Щукин стал знаменитой личностью в Томске. Удивительно было, что до сих пор он не нашел времени познакомиться с Тупольским. И вот решение принято, и Щукин отправляется на Юрточную гору…
