Последним опытом Эшлимана в жанре анималистики оказалось изображение роскошного бразильского попугая, которому Эшлиман придал несколько удлиненный и волнистый силуэт, что позже отличало манеру Эль-Греко. В отличие от остальных животных, покидавших холст Эшлимана мгновенно и неуловимо, попугай тяжело спрыгнул с холста на пол, грубо и вполне предметно выругался, а потом пробил клювом эшлиманский ботинок вместе с ютившейся в нем ногой. Презрительно оглядев пляшущего от боли Эшлимана, попугай сплюнул и развязно заковылял к распахнутому балкону. Там он вскочил на решетку, обложил Эшлимана матом на всю улицу, дождался проходившего мимо троллейбуса, спланировал на его крышу — и был таков. Уязвленный в своем авторском самолюбии, Эшлиман погрозил вслед попугаю кулаком и на том покончил с анималистикой навсегда.
Но тут в дверях возник друг и собутыльник, человек-эталон, оплакиваемый и поминаемый различными напитками. Эти два года друг провел в психушке, где его усиленно переписывали, возвращая из кубизма в соцреализм, в результате чего друг стал и вовсе ни на что не похож.
Обнял его Эшлиман, прослезился и поклялся никогда не подходить к холсту. И не подходил. Только однажды страшный приступ супрематизма заставил его сочинить черный квадрат и срочно подарить его Малевичу, у которого ничего с холстов не пропадало. Благодарный Малевич дал Эшлиману совет рисовать ангелов — они, де, и без тебя летают. С тех пор Эшлиман только ангелов и рисует, справедливо полагая, что чем больше ангелов, тем лучше.
Но изображению ангела, помещенному в нашей монографии, мы обязаны не Эшлиману, у которого никакие такие произведения не сохраняются, а самому ангелу, любезно предоставившему нам копию одного из набросков Эшлимана».
Дополнение, не вошедшее в основной текст по техническим причинам:
«Как-то раз приснилась Эшлиману обольстительная дева, сочетавшая в себе черты тигрицы, лани и белочки. Не в силах преодолеть свое влечение к этой прелестной химере, Эшлиман поутру изобразил ее на холсте, откуда она, понятно, тут же и соскочила. Но Эшлиман был к этому готов и дал объявление в газету о пропаже прелестницы, подробно описав ее своеобразный облик. И несмотря на то, что существа, подобные эшлиманской химере, на земле невозможны, на земле все еще возможны чудеса — тем более, когда за них обещано вознаграждение.
Поэтому уже через неделю окрестные алкаши привели Эшлиману то самое приснившееся существо — живое и веселое. Задышав вознаграждение рукавами, алкаши ушли, а прелестная химера осталась при Эшлимане, пока не сбежала с заезжим гусаром».
