Характер и судьба нелюдимых обитателей лесных суглинков — некогда народа, корчевавшего леса и хоронившегося в них от врагов, выраставшего на ржаных зернах и темных преданиях, сосредоточенного в своем радении о скудной земле, одинаково равнодушного и к императорскому орлу, и к бутафорским колосьям социалистического герба, — выражены в этой аллегории Высоцкого, в «Охоте на кабанов».
«Грязь сегодня еще непролазней» — первая строка песни описывает бойню, происходящую в грязи, непролазно-грязное дело. Она же указывает на пору года: осень, время подрастающего помета, — значит, кабанов гонят семьями. Это присутствие детей среди избиваемых, отмеченное и в «Охоте на волков», выдает себя предсмертными криками жертв: «рычанье ли, плач ли».
Так, семьями, гнали жертв коллективизации, крестьянский народ, так гнали народы украинские, поволжские, сибирские, кавказские, крымские, прибалтийские. Кабанов «гнали к болоту» — как в болотистые, нежилые, стылые места гнали крестьян, отрывая от коренных поселений. Обложенные в своем лесу, гонимые улюлюканьем и грохотом пустых ведер, они внезапно оказались пленниками непонятной, враждебной стихии и, помраченные яростью, бежали от нее — в освобождение, в тишину, в гибель. Выросшие среди неподатливой природы, они были наделены ее качествами — упорством, скупостью, своеволием и размахом стихийной ярости. По этой своей природе они не могли жить «как в плену», и не брезжила им утешительная надежда прикинуться псами.
Обреченно, не сворачивая, ползет «присмиревший подранок, завороженно глядя на ствол», — и страшная метафора окрашивает звуки выстрелов: «будто радостно бил в барабан боевой пионерский отряд». А крестьянам — так и слышно было. В эти барабаны стучали их павлики, предавшие их дети — наводчики властей, сами оглушенные барабанным боем.
Не обладая увертливостью волков, с той прямотой, которая обличает в них простые души, кабаны неслись напролом через заросли — на выстрелы, на ненавистную дробь барабанов, и гибель их была утверждением воли к естественной жизни.
Уничтожение исторической народной жизни — коллективизация — поставлено песней «Охота на кабанов» в один ряд с остальными облавами нашей новейшей истории, а художественный строй песни подводит вплотную к «Побегу на рывок» (1977) — сказанию об охоте на человека. Здесь все «охоты» приведены к своему логическому концу, все аллегории сняты, метафоры раскрыты.
Идет охота на людей, ее место, время и жертвы точно определены, а роли расписаны и уже опробованы в убийстве животных. В первой строфе назван стерегущий конвой — «вологодский», тот самый, что «шутить не любит», — относя повествование к сталинским временам, его прославившим. По бегущим «лихо бьет трехлинейка, прямо, как на войне». Вот и названо, что на язык просилось: война с народом, «какие, к черту, волки!». А народ этот заключенный помнит выстрелы трехлинейки с фронтовых времен, — значит, идут в лагерной колонне пленники, которые с войны сюда и попали.
