- И вот как сие называется? – я обреченно откинулся на спинку старого пыльного кресла. – Накосячила тут со своим «давай поиграем в джинна» и в кусты! Алименты с неё стребовать, что ли…
- Так… я вам… сильно в тягость, да? – вжала голову в плечи Мелкая.
- Ну как тебе сказать… - я закусил черную зубочистку, которая мгновением раньше просто появилась в руке, и заглянул девочке в глаза. – Вроде бы нет, но… опасно это. Причем в первую очередь для тебя. И ведь хер теперь отвертишься – это гребанное ученичество завизировала Старушенция. Так что от меня ты теперь уйдешь только вперед ногами… Или… - я прищурился, переходя на более «тонкое зрение». И обреченно застонал. – А нет, хуй там.
- Эм… Учитель? – она непонимающе захлопала глазками.
- Могу тебя поздравить, Мелкая, - я почесал когтями правой руки уже порядком заросшую щетиной щеку. – Ты теперь условно бессмертная. И не смотри на меня глазами совы родившей глобус, ибо, как говорит один мой отбитый знакомый, «это ни хуя не круто, чувиха». Супер-регенерацию или неуязвимость ты не приобрела, так что от удара мечом по шее сдохнешь быстро и качественно. Другое дело, что твоя душа теперь привязана к моему астральному пространству и в случае физической смерти окажется у меня в Замке. И уже оттуда я могу её достать, всыпать ремня, вставить хуя и засунуть в тушку хоть хомячка, хоть сорокалетнего трёхсоткилограммового хумана, дабы спокойно продолжить обучение… до следующей смерти.
- Н… не надо в хомячка, - не знаю почему, но поверила она мне сразу и безоговорочно. Что не может не радовать.
- А почему нет? – оскалился я. – У меня есть один знакомый паренек. Звать Печенькой. Так его после смерти один не слишком адекватный бог засунул в тело хомячка-мутанта. А потом я во время очередного приступа хернестрадания дал ему возможность превращаться в мелкую девчонку вот с такенными сисяндрами. И ничего, чел жив-здоров и даже частично доволен. Правда, член мне грозится отгрызть при каждой встрече, но это уже мелочи жизни – мне кастрацией грозят каждая вторая знакомая самочка, все пять законных жен и десяток «подружек». Ну, кроме Ласатардии. Мда, Ласа в этом плане – святая. Только наворчала, что я столько жен и любовниц нагулял, но за подгон в виде армии гигантских боевых пауков мне все простила и разрешила гулять дальше. Вот и думай после этого, что важнее в женщине – внешность или богатый внутренний мир?
- Пять жен? – как-то ошарашенно пискнула Крыська.
