Утро встретило меня темнотой и тишиной, как будто и не ложился. Зато ни хмеля, ни похмелья. Голова чистая, как стеклышко. Как бы не втянуться с такими-то способностями.
— Свет, — приказал я, на автомате прикрыв глаза, чтобы не резануло. Тьма ушла, а вот пустота никуда не делась. Даже те несколько шагов, что я проделал в личную ванную комнату, отозвались гулким эхом. А уж как стремно зазвенел душ… Надо бы облагородить каюту. Пиратские сабли и гранатомет на стену, пару статуэток на стол, растений в углах наставить. Лучше всего кактусов, чтобы не засохли, когда забуду полить. А вообще, надо размораживать Брайта, он мужик толковый и что не маловажно — спокойный.
— Компьютер, реанимируй пассажира четвертой капсулы.
— Приказ передан медицинскому компьютеру, — отозвался главкомп.
Вот и хорошо, а я пока завтрак приготовлю. — Сообщишь, как очнется.
— Принято.
Свои планы я изменил, едва вышел из каюты. Практически в нескольких метрах от меня находились двери рубки, и я, как капитан, должен был появится там еще вчера. Сунув нос за дверь быстренько пересчитал пульты, кресла и отправился на кухню обдумывать должностные обязанности капитана. Повторять вчерашние кулинарные эксперименты не решился, тем более что запас холостяцкой пищи типа растворимого пюре и лапшичных супов быстрого приготовления поражал. Нашелся даже виноградно-яблочный сок. Тоже порошковый, но оригиналу по вкусу не уступающий.
— Капитан, пассажир пришел в сознание, сообщил главкомп.
— Дай связь с медотсеком. Пришел в себя, Джим?
— Ум-м-м, — отозвался инвитро.
— Что?
— Да-а.
— Отлично, подымайся и дуй на кухню, я тебе супчику приготовлю.
— Да, сэр, — ответил вояка бодрее, но следующим же звуком был грохот падающего тела.
— Живой? — тяжело ему отходить от этой заразы без симбионта.
— Да, сэр, — отрапортовал инвитро.
Это у него рефлекс, или он меня за кого-то не того принимает?
— Не узнал, что ли? Это Эм.
— Эм…? Эм! Получилось? — Тон собеседника сменился из официального на крайне заинтересованный.
— Дуй на кухню, расскажу. Мы на торпедоносце, планировка типовая.
Пока инвитро добирался, я заварил ему лапши с суоном. Понятия не имею, что оно такое, за одно и узнаю, съедобное ли. Ну и вдобавок — две чашки растворимого кофе. Бодрящего в кладовке было столько же, как и лапши.
Здоровяк выглядел неважно. Примерно так, как должен был выглядеть я от вчерашнего коньяка. Гордая осанка безвольно поникла плечами, лицо осунулось, под глазами мешки, а вокруг фиолетовой роговицы рожденного в пробирке густой паутиной разошлись налитые кровью жилки. Без лишних слов он упал на стул, и я выставил перед ним вполне прилично пахнущее варево.
