— Да он же все сожжет! — выкрикнул Ромашка. — Город сгорит.
— Али, мое второе желание: погаси огонь.
— Одно желание в день, Марьяна, — печально напомнил тот.
— Пожар! — закричала я и кинулась к ближайшим домам, забарабанила в двери. — Пожар! Помогите! Горим!
Люди выскакивали на улицу: с ведрами, с кадками. А я схватила за руку Ромашку и побежала прочь. Бежала долго, запыхалась, привалилась спиной к стене и сползла вниз.
— Марьян, ты как? — склонился надо мной Ромашка.
— Да, ты как, Марьян? — послышался из-за его спины голос, который ну совсем не хотелось слышать!
— Отлично, — заверила и стража, и Ромашку.
— Все, ведьма, не уйдешь! — миролюбиво пообещал Итен, а Ромашка развернулся и ударил его кулаком в нос.
Ой, мамочки! Страж от неожиданности охнул и сел на землю, а Ромаш перебросил меня через плечо и под мой громкий визг помчался вдоль улицы. У меня даже не было возможности посмотреть, бежит ли за нами Итен, потому что я висела вниз головой. Визжать, правда, перестала — горло засаднило. А когда Ромашка поставил меня на землю, от души попыталась зарядить ему пощечину, но он, смеясь, перехватил мою руку и сказал, весело сверкая глазами:
— Пожалуйста, Марьяна.
— Что? — уставилась я на него.
— Пожалуйста, что спас от стража. На твое «спасибо».
— А тебе — пожалуйста, что мы с Али защитили тебя от бесовки, — насупилась я.
— Спасибо. Тебе. А Али лишь тебе подчинился.
— Вот гад! — Волшебник возник рядом. — Если бы не Марьяна, не стал бы тебя спасать.
— И ладно, — фыркнул Ромашка, а я поняла, что мы стоим у дверей деда Бора. — Горожане, как я понимаю, спасены от сущности. Надеюсь, с огнем тоже справятся, потому что некроманты не умеют работать со стихиями. А нам предлагаю отдохнуть. Через несколько часов выдвигаемся в путь.
— Златовласка будет искать меня, — вздохнула я. — Идти надо сейчас.
— Хорошо. — Ромашка пожал плечами.
Мы зашли за нашими вещами. Дед Бор спал, оглашая домик богатырским храпом. Я оставила на столе три медяшки, как благодарность за гостеприимство, и мы снова двинулись в путь к границе.
— А если догонит? — спросила я Ромашку, когда мы уже бодро шагали по проселочной дороге.
— Догонит — пожалеет, — угрюмо ответил тот.
— И то верно. Нас же трое, а он один. Но ты посмотри, какой настырный! Видите ли, копна волос его не устроила. Да кто другой рад был бы.
— Жестокая ты, — хмыкнул Ромашка.
— А то! Ты даже не представляешь себе насколько.
На самом деле я и мухи не обижу, но Ромашке об этом знать необязательно. Хотя он и так уже все понял. В этом сомневаться не приходилось. Сам он после знакомства с бесовкой выглядел удивительно задумчивым. Я привыкла видеть моего спутника другим, и сейчас немного волновалась. Но прямо спрашивать, все ли с ним в порядке, не стала. Захочет — расскажет сам. А о чем думал Ромашка, я даже не догадывалась.
