— Что случилось? Быстро говори! Господин вызвал слуг и троих уже скинули в ров!
Сообразив, в чем дело, Крис спокойно сел на кровати, укутался в одеяло и рассказал встревоженному евнуху о том, что случилось в комнате удовольствий.
— Так значит, ту девку маслом с дуринкой облили? — уточнил распорядитель гарема, — а могли бы и тебя.
— Могли, — согласился Крис, — только повезло нам всем, что хозяин решил с девчонкой поиграть и разогрел ее хорошо.
— Повезло, — уже успокоившись, протянул евнух.
Он как никто другой знал, что трава, бестолково добавленная в масло, могла заставить Господина Гор смести несколько городов с лица земли. Уже забыв о везучем рабе, распорядитель вышел из убогой комнаты, а Крис вновь укутался в тонкое одеяло и задремал.
Очнулась Уна среди мокрых скамей, горячего пара и мыльной пены. Крепкая старуха в намокшем сером балахоне натирала девушку огромной мыльной губкой. Сил пошевелиться не было — все мышцы ныли, словно она целый день собирала яблоки, таская тяжелые корзины в сушильню.
Закончив банные процедуры, старуха сурово кивнула очень некрасивому рабу, одетому в один набедренник, и тот одним движением поднял девчонку с лавки. Ворча, бабка закутала Уну в простыню и велела мужчине:
— Тащи ее в сушильню, там Марая уже ждет.
Парень кивнул и в три шага вынес девушку из купальни в «сушильню». Здесь было очень тепло и сухо, пахло нагретым камнем и влажным деревом. У огня сидели женщины, расчесывая волосы. Уну плюхнули на деревянный лежак и раб замычал, привлекая внимание.
— Иду, иду! — еще один ворчливый голос раздался со стороны.
Крепкая женщина с широким как блин лицом появилась перед рабыней:
— Что Мелех, новенькую принес?
Некрасивый раб закивал, и что-то мыкнул. Уна с ужасом поняла, что он немой, но явно не от рождения.
— Что Матана велела? — уточнила женщина разглядывая Уну безо всякого стеснения.
Раб коснулся своей выбритой макушки, потом провел по руке, словно разминая.
— Понятно. Возвращайся на пятом камне, раньше не успею.
Мыкнув, раб вышел, а женщина взялась деловито вычесывать короткие волосы девушки частым гребнем, приговаривая:
— Чего волосы то короткие? Болела, или сбежала?
— Болела, — Уна с трудом протолкнула слова сквозь ноющее горло.
— Насекомых нет?
— Нет.
— Проверим! — глянув на свет зубцы, забитые тонкими волосками, банщица удовлетворенно кивнула: — И правда нет, чистенькая.
Закончив подсушивать волосы, она небрежно перевернула девушку на лежаке и развернула простыню, потом протяжно ахнула:
