Но Анечка не поддержала их старинную игру, выскользнула и продолжила:
— И чем же она тебе так уж нравится?
Тут и генерал (тогда еще, впрочем, полковник) начал потихонечку закипать:
— А тем, что она меня вырастила и выкормила! И выучила, и в люди, в конце-то концов…
— Только сначала она тебя родителей лишила, если я не ошибаюсь?
Чем сильней горячился злосчастный отец, тем холодней становилась непочтительная и злобная дочка.
— А вот это вот не твоего ума дело! Поняла? Много вы знаете! Наслушались… Время такое было!
И тут, как назло, из детской вышел Степка-балбес и тоже пошутил, ляпнул из «Неуловимых мстителей»:
— Но время у нас такое! Нельзя нам без сирот!
(Это, помните, Сидор Лютый Даньке говорит.)
Ну и получил от распалившегося папки подзатыльник.
Тут Анечка как заорет:
— Не смей его бить! Тут тебе не казарма!
Василий Иваныч остолбенел:
— Что? Да когда ж я в казарме?.. Ты что?!
— Ну не ты, так твои… твои… вся твоя армия, твоя… коммунистическая партия!
— Да ты ополоумела, что ли, в конце-то концов? При чем тут партия вообще?!
— Ну ты ведь у нас коммунист?!
— Степка, а ну марш в кровать!
— Да рано ж еще…
— Марш, я сказал!!
— Что, боишься, сын правду узнает?
Сын, надо сказать, уже смылся от греха подальше.
— Да какую правду?! Ты что, с цепи сорвалась?! Совсем у себя там охренели!
И эта засранка вдруг:
— В таком тоне я разговаривать с собой не позволю!
И — хлоп дверью.
Василий Иванович обиделся ужасно. И не только и не столько за советскую власть и коммунистическую партию, сколько за себя, всю жизнь баловавшего и обожавшего эту сопливую антисоветчицу. Главное — за что? Что он сделал-то? А все она, Ахматова эта, все с нее, гадины, началось!
Но теперь все будет по-другому. Генерал за этот год все хорошенько обдумал и вынес окончательное и мудрое решение. Никаких споров ни о какой советской власти. Сама со временем перебесится и одумается. А так только хуже, из упрямства одного станет перечить и противоречить. Вот уж характер у девки. Ничего. Найдем, о чем говорить… На лыжах пойдем по озеру, как тогда. До самых островов. Чаю в термос, коньяк во фляжку, бутерброды, конфеты — и айда на полдня! Все хорошо будет. Как раньше.
Музыкальным аккомпанементом для своего радостного и тревожного ожидания генерал выбрал (он всегда что-нибудь про себя мурлыкал и мычал) арию Мельника из оперы Даргомыжского:
Ох, то-то все вы, девки молодые,
Посмотришь, мало толку в вас!
Упрямы вы, и все одно и то же
Твердить вам надобно сто раз!
