В 1979 году ансамбль «Песняры» справлял свое десятилетие. Концерты проходили во Дворце спорта перед самым Новым годом. К тому времени уже были поданы документы на присвоение звания заслуженного артиста БССР на Мисевича, Тышко и на меня, а также на присвоение звания народного артиста Владимиру Мулявину.
Все концерты прошли с аншлагом, оставался последний. Мы собрались в оркестровке на репетицию, к нам зашла и Ольга Корбут. Заговорили о документах, поданных на звание.
— Ну, если сегодня Петр Миронович не придет на концерт, наверно, никто наши документы рассматривать не будет, — сказал Мулявин.
Петр Миронович — это Машеров, от которого зависело многое, в том числе и присвоение званий. Хочу отметить, что в то время звания имели определенное значение и вес. Да и наш вклад в развитие и популяризацию белорусской культуры был очень существенным. И, конечно, было бы обидно, если бы юбилей остался незамеченным.
— А вы пригласили его на концерт? — спросила Ольга.
— Ну, как это так, — сказал Мулявин, — Первого секретаря КПБ ведь не приглашают. Я не знаю, как это сделать.
— Всех приглашают.
Ольга тут же сняла трубку и набрала номер приемной Машерова.
Ее соединили с Самим. Тот по-отечески поинтересовался:
— Что, Оля?
— Тут вот вокруг меня сидят «Песняры», — невозмутимо сказала Ольга, — у них сегодня последний концерт.
— Так они же меня не пригласили.
— Вот, они вас и приглашают.
Помню, едем мы вечером на концерт и смотрим — у входа уже стоит охрана. Мы немного задержали концерт, поскольку Машеров опоздал. Как только он приехал, концерт начался. Во время концерта за кулисы к нам несколько раз заходил министр культуры.
— Ой, Петр Миронович доволен, очень доволен.
А в конце концерта министр прибежал и сказал:
— Он попросил «Александрину» на «бис».
И в конце я еще раз спел «Александрину». На следующий день, когда мы пришли в филармонию, прибежал начальник отдела кадров: скорее все бумаги на награждение! Как мы узнали потом, Машеров в конце концерта прослезился и сказал: «Всех, кто был на сцене на «Александрине» наградить званием». И звания получили все, даже Демешко. Как мы потом шутили — единственный заслуженный барабанщик Советского Союза. После этого случая меня стали называть «Александринка».
