Наверное, тогда, в начале 1972-го, игра в перспективную «звездочку» и всеобщую любимицу кончилась. Ольге захотелось ставить цели и добиваться их, захотелось побеждать.
Два внутрисоюзных соревнования должны были определить тех шестерых, что поедут на Олимпиаду, — апрельский чемпионат страны в Киеве и июльский Кубок СССР в Москве. В очереди же за билетом в Мюнхен стояло никак не меньше 10–12 гимнасток, и лишь двое — Турищева и Лазакович — могли не опасаться превратностей судьбы, так как заказали броню еще в прошлом году.
Еще раньше Ольга почувствовала, как Кныш притормозил, ослабил поводья, перестал вгрызаться в неизведанные пласты. Любовно, методично принялся обрабатывать ранее высеченные глыбы. Теперь в каждом упражнении он безжалостно изымал паузы, заполнял их всевозможными связками (иные из которых казались Оле труднее самых сложных элементов) и повсюду стремился рассыпать изюминки собственного изготовления, старался в каждом номере эффектно преподнести ударное движение, которое, как хотелось думать (и думалось), еще никто в мире не исполнял.
На бревне это было «сальто назад» и «бланш-перекат»; на брусьях — «петля» и серия оригинальных перелетов; в прыжках — «сгиб-разгиб»; в «вольных» — снова «бланш-перекат», исполняемый на ковре, плюс каскад «уникальных», почти из мужской гимнастики, элементов»… Это цитата из «Советского спорта».
Как ни странно, больше всего неприятностей доставляли «вольные». «Полет шмеля» на музыку Римского-Корсакова, поставленный прекрасным, неистощимым на выдумки хореографом из Ленинграда Аидой Селезневой, болельщикам сразу пришелся по душе. Едва первые такты знакомой мелодии взлетали над помостом, зал взрывался аплодисментами и тут же взволнованно умолкал. Под многодецибельное жужжание громкоговорителей на ковер выпархивала быстроногая, резкая, угловато-порывистая девчоночка-шмель, металась от одного воображаемого цветка к другому, баловалась, кокетничала, беспокоилась, играла, радовалась солнечному дню и своему свободному полету. Так понимала Ольга настроение «вольных», и вроде бы постановщик и тренер остались довольны.
А сама Ольга говорила, что «все там — от стартового до до финишного си — про меня и для меня».
К сожалению, арбитры непоколебимо принялись отстаивать несколько иную точку зрения. «Да, — говорили холодно служители гимнастической Фемиды, — в композиции прекрасно схвачено настроение, гимнастка артистична, если хотите, даже блистательна. Но, простите, «вольные» упражнения — это непременно изящество, пластика, грация. Оленька Корбут слишком мала, она, простите, — коротконожка, короткоручка, ей, что называется, не дано. Так что не обессудьте, мы будем безжалостно резать баллы, и пусть трибуны негодуют и беснуются».
