СОВЕТСКИЙ «КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ»
Сейчас, когда прошло уже столько лет, имеет смысл напомнить читателям, что представлял собой советский «культурный ландшафт» конца шестидесятых-начала семидесятых… Только что разгромлена «Пражская весна», идет «закручивание гаек» в области идеологии, а искусство — составная часть этой идеологии.
Исчез КВН — единственный живой росток на советском телевидении. Прекращено проведение джазовых фестивалей, в течение нескольких лет до этого проходивших ежегодно. Разогнан коллектив мирового класса — Концертный эстрадный оркестр телевидения и радио под управлением Вадима Людвиковского, вместо него организован Ансамбль советской песни. Из страны начали уезжать музыканты и певцы не только академические, но и эстрадные: Эмиль Горовец, Лариса Мондрус, Аида Ведищева, Леонид Бергер, Вилли Токарев, Михаил Шуфутинский. Очень актуальным и отражающим обстановку был популярный анекдот тех лет:
«— Что такое малый камерный оркестр? — Это большой симфонический оркестр после гастролей на Западе».
На эстраде царили несколько исполнителей, певших, в зависимости от типа голоса и амплуа, «гражданские» либо «лирические» песни советских композиторов. Идейная выверенность и тех и других песен обеспечивалась целым арсеналом средств, от комиссий Союза композиторов и концертных организаций до государственного цензурного органа — Главлита. Существовали уже несколько вокально-инструментальных ансамблей, с которыми власти вынуждены были мириться из-за «их популярности среди молодежи, но «проверенность» их репертуара контролировалась самым жестким образом. Исполнение песен зарубежных авторов допускалось, но изредка и только в переводе на русский язык.
Творчество молодых талантливых исполнителей и авторов подвергалось унизительным разносам: Юрия Антонова тогдашние газеты обличали в «незрелости и безыдейности», а Валерия Ободзинского — в «манерности и подражании Западу». Эти обвинения, в особенности насчет подражания Западу, автоматически отодвигали исполнителей на задворки. И если Антонов оказался более склонным к компромиссам и одновременно более целеустремленным и уже к середине семидесятых прочно завоевал место на эстраде, то судьба Ободзинского, как личная, так и творческая, оказалась трагичной.
