— Мы обязательно приедем, — сказал я ребятам.
После концерта Ольга Корбут, моя жена, Юра Денисов и я поехали по адресу, указанному в письме. По дороге мы зашли в магазин и купили выпивку и закуску. Дверь нам открыл сам хозяин. Жил он в небольшой квартирке со скудной мебелью и несколькими котами. Мы поняли, что коты — страсть, потому что кроме живых, которых он подбирал на улице и выхаживал, у него было много котов игрушечных. Мы с Ольгой, видя весь этот кошачий «рай», тоже пообещали подарить ему игрушечного кота (что потом и сделали, когда появилась возможность передать в Магадан игрушку). Не знаю, как его довез тот человек, поскольку игрушечный кот был размером с Ольгу, она купила его когда-то в американском турне.
Жил Вадим Козин достаточно бедно, на небольшую пенсию. Львиную долю пенсии он тратил на печатные издания. Даже телевизор у него стоял на огромной кипе газет. Я удивился тому, что Козин в курсе абсолютно всех событий в мире искусства. Он нам показывал газетные статьи о «Песнярах» и Ольге. Показал свои песни старые и новые. И в конце подарил целую катушку с записью своих песен и с предисловием, записанным прямо у него дома. Оно начиналось так: «Дорогим моим Ленечке Борткевичу и Олечке Корбут от старенького Козина…» Очень жаль, что та пленка не сохранилась. Перед отъездом в Америку я нашел ее, но она буквально рассыпалась в моих руках. Тогда еще не было возможности перегнать запись на компьютерный диск.
Козин попросил меня передать в Москву письмо, написанное на имя министра культуры. В письме он просил устроить его авторский концерт в Москве.
Жизнь Козина трагична и достойна экранизации. После признания, огромной популярности, охапок цветов и всего того, что может дать известность, он попадает в немилость. Результат — 38-я статья и сталинские лагеря. Потом, уже в лагере, еще одна статья. Я спросил у него, как такой известный творческий человек смог прожить долгое время за решеткой. Он улыбнулся:
— Сначала безумно трудно, но потом привыкаешь. Привыкнуть можно ко всему, даже к нечеловеческим условиям. Так уж мы устроены.
Вся его обида на государство, на людское предательство вылилась в то, что после освобождения, будучи сам из Питера, он остался жить в Магадане, прозябая в безвестности и нищете. Козин показал нам советскую музыкальную энциклшедию, где о нем был написан всего один абзац и даже не было его фотографии.
Я пообещал, что обязательно, когда буду в Москве, постараюсь помочь ему в организации его концерта. И я действительно поговорил с Шароевым и Кобзоном. Они до нашего разговора и не предполагали, что Козин еще жив и живет в Магадане.
