Разделял их он достаточно просто. Положил в горшок, стоящий на костре, полученный белый порошок. И стал его растворять водой, позволяя ей прогреться до кипения. По чуть-чуть подливал ее. Помешивал. Потом еще и еще. Когда же порошок растворился полностью добавил еще половину от получившейся жидкости. И пошел на ближайший родник. А Устинка, ухватив тряпками этот горшок, поспешил за ним. Егорка же, подхватив пустой горшок и тряпицу, засеменил рядом. Там они поставили емкость в струю ледяной родниковой воды и стали ждать, когда она остынет. Что и произошло довольно быстро. А вместе с тем на дно горшка выпал белый порошок – сода.
Андрейка, когда готовился, проводил эту процедуру ни раз и ни два. И прекрасно знал о том, что сода в несколько раз хуже растворяется в воде, чем поташ, особенно при понижении температуры[17] и повышении концентрации в растворе поташа, как более активного вещества.
Остудил он раствор. Отфильтровал через тряпицу его, собрав влажную соду. И пошел выпаривать немало почищенный зольный остаток. Получив в нем уже пропорции соды к поташу, как 1 к 10.
Повторив этот прием еще дважды, он удовлетворился. Там, в XXI веке, анализ остатка показывал достаточно чистый поташ, вполне пригодный для его целей. Во всяком случае та примесь в 1–2 % соды была несравненно лучше 20–40 % соды в обычном зольном остатке.
Пока с этими всем игрались – остатков сруба не стало. Весь сожгли. Пустив на выпаривание. А получили на выходе пригоршню достаточно чистой соды и две горсти поташа.
– И ради этого мы корячились? – удивился Егорка, почесав задумчиво затылок.
– А что это? – поинтересовался Устинка, недоуменно смотря на два туеска с белым порошком в обоих.
– Здесь, – указал Андрейка, – сода. Чистая, хорошая сода. А вот тут, – показал он на второй туесок, – поташ.
– А это не одно и тоже?
– Нет. Они, конечно, карбонаты, но очень разные.
– Чаво?! – переспросили оба мужика.
– Карбонаты. Соли угольной кислоты.
Тишина.
Только стоят и глазами хлопают, словно коровы.
– Угольная соль это.
– А-а-а-а… – протянули Устинка и Егорка, обозначив кивок. Но понимания в глазах не добавилось.
– Только помалкивайте. Понятно?
Несколько секунд паузы и они оба засмеялись. До слез.
– О чем молчать то? – всхлипнув, спросил Устинка. – Пол седмицы голову себе морочим. И теперича вот – несколько горстей ни к чему не годного белого песка получили.
– Велика тайна! – добавил Егорка, вытирая слезы.
– Белый порошок сей – зело ценен и полезен сам по себе. Но мы далее пойдем. Так что за дело. Что расселись?
