— Понял, чем заниматься будем? — спросил он, едва парень вновь обрел связь с окружающей действительностью.
Парень промолчал.
— Ничего, скоро поймешь, — жизнерадостно заключил отец Михаил. — Поднимайся, учиться будем!
Подождав прока парень преодолеет закон всемирного тяготения, что со всей ответственностью придавил его к дощатому полу зала, отец Михаил продолжил свои речи:
— Итак, я научу тебя работать с разумом, — пообещал он. — Обманут противника на уровне работы мозга, правильно "испугаться" самому, использовать безусловные рефлексы своего чужого тела…
— Так вот он где, опиум-то для народа… — еле слышно прокомментировал Воронцов, все еще восстанавливая дыхание.
Однако батюшка ремарочку-то услышал.
— Сейчас продемонстрирую! — заявил он, направляясь к кожаной сумке, оставленной на одной из лавок.
Матвей с неким сомнением посмотрел ему в след. Что-то еще он приготовил, этот странный поп (про себя прозвище наставнику маг уже "прилепил"). Однако все оказалось не так страшно. Святой отец вернулся, складывая пополам… ассигнацию в 500 имперских рублей. Неплохо, однако, батюшки живут!
— Смотри, — тем временем предложил поп, устроив сложенную уголком купюру на левом плече парня в виде своеобразного погона. — Сейчас я положу тебе руку на правое плечо и попробую продавить.
Выполнив обещанное, наставник спросил у практически не шелохнувшегося парня, продолжая давление:
— Ну как?
Фуууу… Купюра слетела с плеча Матвея, а сам он, буквально на секунду "упустив" внимание, оказался на полу.
— Понял?
— Примерно!
— Ну и прекрасно, — улыбнулся поп. — А сейчас мы с тобой будем учить молитву.
— Эм…, — неуверенно протянул Матвей, ожидавший от наставника-рукопашника несколько иных знаний. — Я не самый лучший христианин, если честно!
Вот они специально в семинариях эту всепонимающую улыбку учат, да?!
— Матвей, я не собираюсь тебе, как сейчас модно говорить, религиозную пропаганду толкать. Если ты когда-нибудь почувствуешь потребность найти путь к Христу в своем сердце, ты знаешь к кому обратиться, а пока я говорю лишь об особом состоянии бойца, достигаемое за счет молитвы.
— Что-то не слишком мирные речи, а, батюшка? — улыбнулся без всякой подначки Воронцов.
Ему было действительно интересно, как оценивает свое заявление инструктор с точки зрения христианской морали.
— Воины-монахи были всегда, — наставительно произнес тот своим глубоким голосом. — Вспомни хотя бы инока Пересвета, что сразил Челубея[14]. Знаешь ли ты, что подвиг его духовный внесен в анналы истории тибетским монахами? Челубей, да будет тебе известно, прошел суровую подготовку в их монастырях, и, по преданиям, владел боевой магией Бон-по, завещав свою душу бесам после смерти взамен помощи демонов в бою при жизни? Поэтому его и выставили как поединщика от войска татарского, чтобы сломить дух войска русского еще до сражения! Духовный, в первую очередь, подвиг Пересвета не только увековечен в памяти нашей, но и внесен в свитки проявления чуть ли не божественного вмешательства. Так-то!
