– Еще немного – и я готов идти, – сказал Ранд девушкам.
– Мы будем ждать с терпением, – отозвалась Аделин.
Говорить о терпении было трудно, – казалось, стоящие на месте Девы в любой миг готовы взорваться стремительным движением.
То, что Ранд хотел сделать, в самом деле заняло у него лишь несколько секунд. Он оплел комнату – точно коробочку обмотал – потоками Духа и Огня и закрепил их, чтобы плетение держалось само собой. Войти и выйти мог любой – кроме мужчины, способного направлять. Для него самого – как и для Асмодиана – перешагнуть порог означало шагнуть в сплошную стену пламени. Это плетение потоков – и то, что Асмодиан, будучи огражден барьером, слишком слаб, чтобы направлять сквозь подобную преграду, – Ранд обнаружил случайно. Судя по всему, к менестрелю никто не лез с вопросами, но если кого заинтересует, то Джасин Натаэль просто выбрал местечко для ночлега подальше от айильцев, насколько можно отыскать такое в Руидине. К подобному выбору с пониманием отнесутся возчики и охранники Кадира. А Ранд, таким образом, точно знал, где ночью находится Асмодиан. Девы ему никаких вопросов не задали.
Ранд повернулся и двинулся к выходу. Девы последовали за ним, окружив его кольцом, настороженные, словно в ожидании нападения. Асмодиан продолжал наигрывать погребальную песнь.
Раскинув руки в стороны, Мэт Коутон вышагивал по широкому белому парапету, обегавшему вокруг сухого фонтана, и пел песню мужчинам, которые наблюдали за ним в меркнущем свете дня.
Так выпьем же вина, пусть не пустеют кубки.
И милых, веселя, мы расцелуем в губки,
И кости мы метнем, а потом скорей
На танец, с Джаком-из-Теней.
После дневной жары воздух приятно холодил, и Мэт подумал, не застегнуть ли куртку из превосходного зеленого шелка, с золотым шитьем. Но от выпивки, которую айильцы называли оосквай, в голове точно гигантские мухи гудели, и мысль эта тут же улетучилась. В пыльном бассейне белели на постаменте три каменные статуи – обнаженные женщины футов двадцати высотой. Одна рука каждой вздымалась вверх, другая держала, наклоняя, огромный каменный кувшин на плече – из него должна была литься вода. Но у одной из статуй недоставало головы и поднятой руки, а кувшин другой превратился в груду черепков.
Пока луна не сбежит, ночь напролет протанцуем,
На колени себе усадив, девиц всех перецелуем,
Ну а потом со мной скорей
На танец с Джаком-из-Теней.
– Ничего себе песенка!.. – крикнул один из возчиков с заметным лугардским акцентом. Люди Кадира держались тесной кучкой, особняком от айильцев. Все они были крепкими мужчинами, с жесткими лицами, но каждый из них был уверен: за неосторожный взгляд любой айилец разом глотку перережет. Не так уж они и ошибались. – Помню, как бабка моя как-то говаривала о Джаке-из-Теней, – продолжал большеухий лугардец. – Негоже так о смерти петь!
