Тогда почему не ее лицо, не ее облик занимают его мысли? Почему он ловит себя на том, что думает о голубых глазах? С вызовом глядящая на него, будто желая, чтобы под рукой оказался меч, испуганная, но отказывающаяся уступить страху. Мара Томанес. Он был уверен: она сдержит слово, она из тех, кому не нужны клятвы.
– Я верну ее, – сказал себе Брин. – И узнаю, почему она нарушила клятву.
– Как скажете, милорд, – отозвалась Каралин. – Думаю, она вполне справится с обязанностями горничной в вашей опочивальне. Села немного старовата, чтобы бегать вверх-вниз по лестницам, когда вам ночью что-то понадобится.
Брин удивленно моргнул. О чем это она? Ах да, о девушке-доманийке. Он покачал головой, сетуя на глупость Каралин. А сам-то он разве не больший глупец? Он – лорд; он должен оставаться здесь и заботиться о своих людях. Однако Каралин управляется со всем куда лучше его, как и все те годы, когда он отсутствовал. Сам Брин знал одно лишь солдатское ремесло, всю жизнь провел в военных лагерях, участвовал в бесчисленных кампаниях и походах, ну еще понимал кое-что в том, как маневрировать в придворных интригах. Нет, все же Каралин права. Нужно снять этот меч, эту дурацкую шляпу, потом Каралин напишет описание беглянок и…
Вместо этого Брин сказал:
– Повнимательней приглядывай за Адмером Нимом и его родней. Они непременно постараются тебя надуть.
– Как скажете, милорд.
Слова были преисполнены почтения, но тон говорил: «Ты еще поучи дедушку овец стричь». Усмехаясь про себя, Брин вышел из кабинета.
Манор в поместье мало отличался от разросшегося фермерского дома – два этажа, возведенные без всякого плана из кирпича и камня и подведенные под шиферную крышу, пристройки и флигели, расползшиеся за многие поколения Бринов. Род Бринов владел этой землей – или она владела ими – с тех пор, как на обломках империи Артура Ястребиное Крыло около тысячи лет назад возник Андор, и с этого времени сыновья Бринов верой и правдой служили Андору на полях сражений. Больше в войнах за Андор ему не сражаться, но думать о Доме Брин уже поздно. Слишком много было войн, слишком много сражений. Он последний в роду. Ни жены, ни сына, ни дочери. С ним умрет род. Всему есть конец – вращается Колесо Времени.
Перед домом на мощенном камнем дворе ждали рядом с оседланными лошадьми двадцать человек. Седины у многих еще больше, чем у Брина. Все – многоопытные воины, ветераны, командиры десятков и эскадронов, знаменщики, некогда служившие с ним вместе. Джони Шагрин, бывший старшим знаменщиком гвардии, стоял впереди строя с повязкой на голове, хотя Брин достоверно знал, что дочери Джони подсылали своих детишек, дабы те уговорили его не вставать с постели. У него, в числе немногих, была семья – то ли здесь, то ли где-то в другом месте. Многие выбрали службу у Гарета Брина, вместо того чтобы пропивать свои пенсии да докучать собутыльникам воспоминаниями, которые никому не интересны, кроме как другому такому же старому вояке.
